Хозяйка. Рассказы о людях и нелюдях

Думала Нина, что долго суждено ей спорить с дедом, день за днём защищать свою любовь. Но однажды утром нашла старика во дворе. Он уже начал коченеть. Заметалась, побежала к пожилой соседке Нюре. Та организовала похороны, которые подобают шаману. Не на кладбище, а в лесу, подальше от посёлка.

Родители Нины не приехали на похороны. Мать пригласила к себе, но таким тоном, что дочь поняла – ей не будут рады. Там подрастали двое детей – от второго мужа.

Отец был расстроен, оказалось, он связался с нотариусом, но та заявила, что все средства Акай завещал Нине. Правда до того, как она смогла бы получить их, по закону надо ждать полгода. Отец тоже пригласил Нину к себе, но дал понять, что придётся поделиться.

– С какой стати? – Подумала Нина. Много лет этим людям была безразлична её жизнь, а теперь заглядывают в карман. Она уедет с Саней на юг. Поступит в институт.

Нина положила лису вверх брюшком, сделала надрез от одной нижней лапы до другой, она хотела снять шкуру, как чулок, не испортив её. Но происходящее раздражало. Это в последний раз, думала она.

* * *

– Вот отпашу смену и хватит с меня. Слышь, Саня? Климат больно суров. Стар я для такой работы. – Николай, пожилой сварщик с постоянно красным от водки и мороза лицом, обращался к напарнику – высокому парню с русыми кудрями. У парня были густые тёмные брови и весёлые серые глаза.

– А я не скучаю по дому. – Отозвался он.

– Это потому, что у тебя здоровье хорошее. И девки местные любят.

– Дядя Коль, а ты сойдись с местной. Например, с Нюркой.

– Зачем мне старуха, жизнью побитая?

– А ты сам не побит?

– Вот станешь старше, поймёшь… Когда рядом молодая баба, мужик за ней тянется, крепнет. А когда рядом ровесница – на хвори друг другу жалуются.

– Найди молодую. – Подначивал Саня.

– Молодой я не нужен. Разве ради денег. – Отмахивался Николай.

– Тогда другие занятия придумай – вот я охотиться стану. Ружьё с собой привёз. – Хвастался молодой напарник.

– Ты закорешись с кем-нибудь из местных. Охота на Севере – занятие рисковое. – Предупреждал наставник.

– У меня опыт есть. Я на Кубани охотился. – Сурово отвечал Саня, пару раз стрелявший диких уток.

– На Таймыре белые медведи. Здоровенные, а подходят так тихо, что снег не скрипнет. Весной можно сгинуть в трясине. Зимой заблудиться и замёрзнуть. – Стращал Николай.

– Ладно, ладно… Что я, школьник, потеряться в тундре? – Хмурился Саня. Он не хотел по выходным пить от скуки, как напарник.

– Матушка-водочка. Что бы делал без неё русский человек? – Вздыхал Николай, держа в руке гранёный стакан с сорокаградусной. – В холода согреет. В беде утешит. В тревоге успокоит. Она нам побеждать помогала, каждому человеку и всему народу. Разве Россия пережила бы все войны и зверства властей, если бы не матушка-водочка?

Удивительно было то, что Николай дружил с Акаем. Саня не раз видел их в вагончике – Акай пил крепкий чай, а Николай водку. Акай больше молчал, зато Николай рассуждал обо всём. О родственниках в Липецке, о начальнике-сквалыге, о новостях – от выступления президента до отёла оленей. Порой песни пел, блатные, старые.

– Акай только молчит. Какой из него собутыльник? – Удивлялся Саня.

– Он молчит-молчит, а потом скажет этак, что не сразу и разберёшь. Большого ума человек! – Вздыхал Николай.

И Акай отзывался о Николае с уважением, зато Саню не переносил. Сурово смотрел старик на кудрявого сварщика, когда тот провожал Нину от клуба до дверей, нагло обнимая на виду у всей улицы. Оба, и Нина и Саня, красивые, весёлые, хорошая пара.

– Иди прочь, оставь мою внучку. – Ворчал Акай.

– Нет, дед. Я её на Кубань увезу. – Улыбался Саня. – Там тепло, хорошо. В саду айва, виноград, грецкий орех. А здесь голая тундра. Неужели хочешь, чтобы Нина мёрзла всю жизнь?

– Она северная. Раньше едва ребёнок родится, его в снегу купали, и только потом матери возвращали.

– Тогда выбора не было. – Протестовал Саня. – А сейчас есть.

– Так наши предки жили, и наше место здесь.

– Дедушка, я этих предков в глаза не видела. – Возмущалась Нина. – К тому же, мои предки по маме – русские. Они выбрали Рязань. А я, может быть, Краснодар выберу. Каждый решает сам за себя.

– Не уживётесь вы. Вспомни отца. Нашёл он счастье в Рязани? – Хмурился дед. – Нет у нганасана места, где он остановится. Вся жизнь – аргиш, что значит – кочевой поезд. А кочуем в тундре, по кругу.

Была бы жива бабушка, она бы Нину поняла, но вряд ли поддержала, потому что не спорила с дедом. Нину удивляло это смирение. Дед никогда не казался ей опасным и забавлял свои упрямством. Старик как старик. Сутулый, худой, жалкий. Нина решила, что заберёт деда на Кубань – пусть греется под южным солнцем. Но разве уломаешь такого человека?

– Кто будет оленеводам помогать, людей лечить? Кто дело наше продолжит – наряд мой наденет, добрых духов уважит, а злых отгонит?