Хозяйка Шварцвальда

Цирюльник еще раз внимательно осмотрел их платья и прически. Агата производила впечатление девушки из благородной семьи и пришла не одна, а со спутницей. Мало ли какие обстоятельства могли привести ее к лекарю… Вероятно, их собеседник пришел к тому же выводу. Он вздохнул и, взяв у Агаты серебряную монету, кивнул в сторону двери, у которой толпились бродяги в лохмотьях.

– Я проведу, но не могу обещать, что доктор вас примет. И не вздумайте предлагать ему деньги! Тогда точно будете ждать до следующей Пасхи.

Интересно, подумала Урсула, следуя за провожатым вдоль здания. Никогда она еще не встречала человека, который добровольно отказался бы от денег.

Цирюльник представился Адрианом Рихтером и пояснил, что больница состоит из «оспенного дома», где пациенты проходят длительное лечение, и бань, где они принимают гваяковые ванны[27]. Пока в городе свирепствовало чумное поветрие, бани временно закрыли. Соседнее здание – лазарет для немощных, которые нуждаются в постоянном наблюдении. На втором этаже доктор принимает пациентов. Раньше в помощники ему полагалось два цирюльника, но теперь остался один Рихтер на все про все.

– Большой лазарет для такого маленького города, – отметила Агата.

– И не говорите, фройляйн! – весело подтвердил Рихтер. Серебряный рейхсталер определенно поднял ему настроение. – За все надо благодарить доктора Рудольфа ам Вальда! Точнее, деньги его отца, но только не напоминайте ему об этом. Он тогда выходит из себя.

– Так он из знатной семьи?

– Из благороднейшей, я бы сказал. Его отец и дед преподавали медицину в Ингольштадтском университете, а сам он получил докторскую степень. Можете себе вообразить?

– Впечатляет, – сухо ответила Агата. – Никогда не слышала, чтобы кто-то с докторской степенью марал руки о пациентов в бесплатной лечебнице.

Рихтер улыбнулся в аккуратно подстриженную бороду и подмигнул:

– Об этом тоже с ним не заговаривайте.

– Не говорить об ученой степени, не упоминать о семье, не предлагать денег… Я поняла.

В здании лазарета неожиданно оказалось свежо и сухо. Никакого запаха плесени, который так остро ощущался в замке. Через большие окна внутрь проникало много света. Краску на стенах обновляли совсем недавно. В конце длинного помещения, заставленного рядами кроватей, висело внушительное деревянное распятие. Весь город словно гнил заживо, а это место сохранило чистоту и свежесть, несмотря на толпу бездомных у порога.

Рихтер провел их на второй этаж и остановился у двери. Помявшись, он напомнил:

– Я обещал проводить вас к доктору, но не обещал, что он примет.

– Это жульничество! – возмутилась Урсула.

– Все в порядке, – улыбнулась Агата одними губами, – господин Рихтер так и сказал. Не переживай. Дальше я сама.

Она толкнула дверь и вошла, не дожидаясь приглашения.

* * *

Кабинет разочаровал Агату. Рихтер так расписывал достоинства лекаря, что она ожидала увидеть хотя бы анатомические рисунки и скелет. Вместо этого перед ней открылась небольшая скучная комнатка, где были лишь стол, стул да скромный шкаф с лекарствами. На стуле сидела дебелая женщина в сбившемся набок чепце. На коленях перед ней, крепко держа ее ногу в руках, стоял мужчина – такой же скучный, как и все, что его окружало. Когда они вошли, он, увлеченный осмотром, даже не повернул головы в их сторону, продолжая изучать ногу своей пациентки. Надавливал то там, то тут, поворачивал толстую щиколотку в одну и в другую сторону, затем покачал головой и встал, оказавшись гораздо выше, чем Агата себе представляла.

– Дорогая Дора, я не вижу никакой беды с вашей щиколоткой. Ваши ноги так же крепки и изящны, как двадцать лет назад, уверяю вас.

От его комплиментов пациентка залилась румянцем до самой шеи. Речь его отличалась быстротой и какой-то особой сухостью, которая Агате неожиданно пришлась по душе. Он назвал женские ноги изящными таким тоном, словно поведал пациентке, что пересчитал все косточки в ее ступне и теперь готов назвать ей цифру.

– А вот ваш кашель мне не нравится. Либо у вас в легких накопились гнилостные вещества, либо вы пьете слишком много холодной воды. Как бы там ни было, я бы предпочел, чтобы вы ненадолго остались в лазарете и я мог за вами понаблюдать.

Только когда Дора встала и направилась к двери, он повернулся к гостье. Слушая его голос, Агата думала, что он молодой, но на вид лекарю было не меньше тридцати пяти. Кожа бледная, а глаза очень светлые, почти прозрачные. Длинные русые волосы перехвачены лентой, под которую тщательно убрана каждая прядь. Ам Вальд был широкоплечий, высокий, с сильными руками и крупными ладонями. Если бы не камзол и белая сорочка, Агата, скорее, подумала бы, что перед ней плотогон, а не лекарь. Неприветливый, колючий взгляд скользнул по ее лицу, шее, рукам. «Он изучает мои кожные покровы, – поняла Агата, – ищет чумные бубоны и гниющие от болезни пальцы».

– Зачем ты их привел? – спросил он Рихтера, заглянувшего в приоткрытую дверь.

Совсем не таким голосом он говорил с Дорой. Рихтер вздохнул. «Я же предупреждал», – говорил его вздох. Но ответить он не успел, потому что доктор уже обратился к Агате: