Хозяйка Шварцвальда

Урсула собралась быстрее всех. Даже Ауэрхан еще возился с сундуками господина, когда она уже сообщила Харману, что ее вещи можно грузить в карету. Кристоф восхищался ее стойкостью. Вместо нытья и плача по утраченной чести Урсула держалась гордо и прямо, в ее чертах светились спокойствие и решимость. Она верила, что ее господин сумеет отплатить Зильберраду за все. Хотел бы Кристоф и сам в это верить… Мерзкий Ауэрхан даже словом не обмолвился о том, что Рупрехт обзавелся собственным демоном и теперь в некотором смысле неприкосновенен. Хорошо, что только до определенных пределов. То, что за твоим плечом стоит демон, не значит, что тебе нельзя причинить боль. Уж это-то Кристоф знал отлично!

Зато Агата долго не появлялась, и он уже начал беспокоиться. Как легко заморочить голову бестолковым девкам! Они сами летят на огонек к любому подонку, охотно верят во всякие небылицы, покупаются на сладкие речи. В глубине души он надеялся оградить Агату от этого. Хотел, чтобы она могла ни о чем не тревожиться: знай себе сиди за книжками да совершай великие открытия, чтобы все жирные ученые идиоты обосрались от зависти. О чем еще можно мечтать?

Когда Агата наконец появилась, у него отлегло от сердца. В порыве нежности он даже погладил ее по голове. Агата прильнула к его руке. Нежная, мягкая – вот бы всегда такой была!

– Зачем ты нарядилась? – поинтересовался он, заметив синее платье. – Мы сегодня возвращаемся в Шварцвальд. Перед кем ты в дороге собралась красоваться? Поди лучше выбери что-нибудь удобное. Да спроси у Урсулы, все ли твои вещи она собрала.

Задерживаться ему не хотелось. Замок навевал на Кристофа тоску. Как ему удалось так надолго застрять в этом унылом городишке? Зачем он скупил здесь столько домов? Даже когда чума прекратится, какой дурак захочет поселиться в этих краях?

Они спустились во двор, где Харман с Ауэрханом уже грузили сундуки, тщательно закрепляя их ремнями, чтобы те не свалились. Агата неожиданно схватила его за руку. Она что-то сказала, но Кристоф не разобрал, замахал на нее платком и зашикал:

– Не сейчас! Расскажешь, когда будем ехать.

Но вместо того чтобы отпустить его, Агата сжала его пальцы сильнее, заставляя обернуться. Давненько он не видел ее такой красивой: глаза сияют, волосы заплетены в свободную косу. В другой руке Агата почему-то держала несколько жемчужных нитей. Он собирался сказать ей, чтобы не стояла долго на солнце – кожа у нее фарфоровая, тонкая, такая не золотится, а только уродливо краснеет.

– Я остаюсь, – произнесла она, и Кристоф заморгал, пытаясь понять, к чему она клонит.

Урсула, которая отдавала распоряжения Харману, какой сундук на какой ставить, умолкла и тоже повернулась к ним улыбаясь. Почему все улыбаются?

– Ты что-то забыла здесь? – спросил он. – Дьявол с ним, душа моя. Мы купим тебе новую брошь, или туфельки, или что ты там потеряла… Лишь бы поскорей убраться отсюда!

Он и сам не подозревал, как сильно соскучился по Шварцвальду. Сейчас одна только мысль о том, как он вытянет ноги в большой гостиной, сидя у очага, а Ауэрхан принесет ему подогретое вино, вызывала приятный зуд по всему телу.

– Я ничего не забыла, – она вдруг крепко обняла его. – Я пришла попрощаться и сказать, что не поеду в Шварцвальд. Я вышла замуж. Я остаюсь в Эльвангене.

Вслед за ее словами церковный колокол зазвонил, созывая людей на казнь. Агата вздрогнула, но не отняла рук. Кристоф ждал, давая ей возможность засмеяться над собственной глупой шуткой и сесть в карету. Но она молчала, и он понял, что она не шутит. Значит, этот ублюдок все-таки затащил ее под венец! Этот напыщенный кретин, от которого несет притирками от сифилиса, обокрал его, Кристофа Вагнера!

Впрочем, пока не обокрал. Агата все еще здесь. Чтобы убедиться в этом, Кристоф схватил ее за плечо и сдавил так, что ткань под пальцами смялась. Он надеялся, что она вскрикнет и жалобно попросит отпустить ее, как умеют женщины. Но Агата только смотрела ему в глаза открыто и прямо.

– С чего ты решила, душа моя, – как можно мягче начал он, заставив себя ослабить хватку, – что меня интересует, с кем ты кувыркалась нынче ночью? Или что я спрашиваю твоего желания ехать со мной?

– Вы прикажете Ауэрхану усадить меня в карету, – она кивнула понимающе, словно разделяла злость Кристофа. – Заткнете кляпом рот, чтобы я не раздражала вас. А когда мы доберемся до Шварцвальда, запрете меня в спальне, рассчитывая, что пройдет день, два, десять и все станет как прежде.

Поднялся ветер, взвихрив пыль, запахло грозой. Урсула ойкнула и принялась тереть глаза. Харман заторопился укрыть сундуки, чтобы дерево не намокло. Лошади нервно задергали головами. Гектор, конь Агаты, сделал несколько шагов к ней и остановился, кося влажным любопытным глазом.

– Но ничего не будет как прежде. – Ветер растрепал ее волосы. Она обхватила себя руками, защищаясь – от кого? От него, Кристофа? От собственной глупости? – Я не прочту больше ни единой строчки, не открою ни одной книги, слова никому не скажу. Буду молчать, как тогда, когда только попала к вам.