Хозяйка старой усадьбы

Некоторые были совсем на малые суммы, но попадались и огромные долги. Именно по такой расписке ушла к новому хозяину одна из деревень. Это сколько же нужно было вина купить? А вот и те три расписки, по которым папенька умудрился заложить моё наследство, причем, действовал он от моего имени, даже подпись моя имелась!

Видно, у родителя совсем ничего святого не осталось!

Апофеозом найденного, был брачный контракт между баронессой Каталиной Снежной, восемнадцати лет, и бароном Августином Мерзякиным, шестидесяти двух лет отроду.

А он, и вправду, старик! И для чего ему понадобилась совсем молоденькая девчонка в жёны? У него же там, наверное, все давно усохло!

Радовало только одно, подписей на этом документе не было, значит, у меня есть шанс избежать этого замужества, которое мне нафиг не нужно!

Брачный контракт и закладные на моё наследство отправились к важным документам в ящик стола, который я сразу же закрыла на ключ.

Остальные расписки сгребла в соседний ящик. С ними ещё предстоит разобраться.

Теперь письма. Бегло просмотрела конверты. Почти все они написаны на имя моей матери и датированы годами, когда она ещё была жива. Среди них попадались пригласительные карточки, похожие на открытки, с приглашениями в гости и даже на балы.

Балы! Здесь бывают балы. Ну, да! Нужно же людям как-то развлекаться. Кино ещё не придумали. Наверное, есть театры или концертные залы, чем ещё развлекали себя люди в далёком прошлом, когда ни телевизоров, ни компьютеров в помине не было?

Письма тоже отправились в ящик стола. Возможно, когда-нибудь, я просмотрю их внимательнее, а сейчас у меня есть дело поважнее.

Отыскала по годам последнюю амбарную книгу. Нужно разобраться, чем жило поместье.

Судя по всему, вернувшись с войны, барон ещё как-то пытался вести учет, но делал он это бессистемно, путано, и года два назад вообще забросил это дело.

Перед этим записи велись аккуратным женским почерком. Думаю, это нянюшка записывала всё происходящее, помимо приходов-расходов, она кропотливо писала, кто родился, кто умер, кто покинул усадьбу, кто прибыл. Отчеты старост деревень, получаемый с них оброк. К тому времени оставалось уже семь деревень. Две были разрушены войной.

Деревни разрушены, а земли то остались? Обязательно нужно уточнить этот вопрос!

И вообще, пора уже всё записывать. Отложив амбарную книгу, принялась за поиски чистой тетради. Несколько таких я нашла на полке. Теперь нужно понять, чем здесь пишут.

Пришлось потратить немного времени на поиски писчих принадлежностей. В столе я ещё ранее обнаружила несколько металлических палочек с заострёнными концами. Одна беда, они были цельными. Не было отверстия для чернил, не было стержня или грифеля. Я бы ещё долго ломала голову, пока не догадалась провести одной такой палочкой по бумаге.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ На листе остался тёмно серый след. Да это карандаш! Судя по всему, серебряный.

Теперь я могла записывать свои мысли, вопросы, и пора возобновить записи в амбарной книге. Вот, прямо, сейчас!

Точной сегодняшней даты я не знала, поэтому написала только год. Первой записью стало:

— Вернулась в поместье.

Рука сама вывела привычную роспись под этой записью. Радует, что я умею писать, не хотелось бы обучаться этому заново.

Отложив в сторону серебряный карандаш, вернулась к записи, которую просматривала перед этим, долистала в обратную сторону до времени, когда ещё поместьем управлял супруг нянюшки.

Записи были сделаны твердой мужской рукой и радовали цифрами прихода. Поместье поставляло на рынок огромное количество шерсти. Помимо этого, на рынок отправлялось заготовленное сырье стахиса. Это, кажется, то самое, чем окрашивают шерсть?

Рыба, сыры, колбасы — что только ни производилось в поместье.

Отдельной статьёй шел учет продажи трифилия — четырёхлистного клевера, из которого изготавливали заготовки почти всех известных зелий.

Ещё одной, самой большой, статьёй дохода было изготовление глиняных изделий. В одной из деревень было налажено производство тех самых труб для водопровода и других глиняных вещей, вплоть до обычной посуды.

«Горшечное» — вывела я название деревни, поставив жирный знак вопроса. Это название я не встретила среди проданных деревень. Если мне сильно повезёт и глиняный карьер все ещё находится на территории поместья, это будет настоящей удачей.

Записи о продаже рыбы натолкнули меня на мысль, что было бы неплохо съездить в Озёрное. Других водоёмов на карте я не наблюдала, значит, рыба привозилась именно, оттуда. И это будет то, чем я займусь завтра с утра.

Незаметно пролетел день, за окном сгущались сумерки, и мне становилось всё труднее читать лежащие передо мной записи. Несса уже дважды прибегала звать меня на ужин, но я отмахивалась:

— Позже.

Пока за мной самолично не пришла нянюшка и не погнала в столовую.

Только встав из-за письменного стола, поняла, как затекла спина и то самое место, на котором я сидела. Определённо, с этой неудобной мебелью нужно что-то делать!