Хозяйка Судьба

— Вот и славно, — довольно улыбнулся Карл, который, разумеется, знал, и кто умер, и как, и даже когда, но предпочитал до времени держать свое знание при себе. — Не знаю, как вы, дамы и кавалеры, а я бы от хорошего завтрака не отказался.

И это была истинная правда. Последний раз Карл кушал два дня назад, когда ночью в Цейре, они с Августом ели в каком-то трактире «Веселого городка» жареную баранину, запивая ее густым и темным вином с правобережья Данубы. Вино было на любителя, но для тех, кто понимает толк в цейрских «тягучих» винах, действительно хорошее. Однако, учитывая обстоятельства, вспоминал Карл сейчас не о нем, а о мясе. Впрочем, ждать ему оставалось уже не долго. До «городской» стены было рукой подать, а до придорожной корчмы, стоявшей, как ей, и положено, вне стен селения, у самого перевоза, и того ближе.

2

— А ты, и в самом деле, проголодался, — с улыбкой на губах, но не без удивления в голосе, сказала Дебора, наблюдая за тем, как неспешно, но основательно, расправляется Карл с большой порцией поданной прямо в горшке тушеной фасоли и прочими столь же простыми, но сытными яствами, которыми попотчевал его хозяин корчмы, взявшийся лично обслуживать навестивших его дом знатных путешественников. Время было утреннее, и из горячего, он смог предложить только традиционный для этих мест кастелумне[57], приготовленный, как, и положено, накануне и еще с вечера поставленный томиться в печь. Но есть это деревенское жаркое, которое, надо сказать, Карл едал — и не без удовольствия — и в иные времена, согласился один лишь он. Остальные проголодаться, по-видимому, не успели, хотя и не отказались подкрепиться, отдав должное медовым коврижкам с мятой и кардамоном да великолепным местным сырам, темно-желтому «со слезой» Кайресскому, козьему с Лосского нагорья, — сероватому и твердому, как сухой хлеб, с налипшими по краям крупными кристаллами соли — и белому, как молоко, и мягкому, как свежий творог, пахнущему травами овечьему сыру с левобережья Свирени. Пришлось им по вкусу и белое лосское вино с присущей ему чуть заметной сладостью, хотя для всех, кроме, разумеется, Деборы и Карла, оно и оказалось в диковинку. Но это и не удивительно. Так далеко на запад никогда не забирался даже многоопытный Конрад Трир. Что уж говорить об остальных спутниках Карла?

За разговором, а разговаривали все — возможно, потому что впереди им предстоял трудный день, полный неопределенности и чреватый неизвестными опасностями — да под прохладное, прямо из погреба, вино, время проходило незаметно, исподволь подбираясь к полуденному перелому. Однако торопиться им было некуда. Почуявшие выгоду барышники привели свой «товар» прямо под распахнутые по случаю теплого денька настежь окна харчевни. А так как лошади нужны были только для того, чтобы добраться до столицы — а это, если верхами, и не дорога вовсе — то выбирали скорее по внешним статям, кому какая лошадка глянулась, и покупали не торгуясь, тем более что цены в Гароссе оказались, прямо сказать, умеренными. Впрочем, Карл не сомневался, что в конечном выборе они не ошиблись, так как, двух красивых и статных коней, по поводу которых, Август и Анна уже готовы были ударить по рукам, неожиданно — едва лишь взглянув на животных — забраковали в один голос Конрад и Валерия. И хотя никто — и сам Карл тоже — не нашел в скакунах никакого видимо изъяна, от их покупки пришлось все-таки отказаться. Если бан и банесса Трир говорят, что кони не хороши, то так оно, разумеется, и есть. И спорить не о чем. Зато и на купленных лошадей теперь можно было вполне положиться, скакать ли на них до Нового Города, или куда еще.

Заодно, все так же, не покидая обеденного зала, где в этот час Карл и его спутники оказались единственными посетителями, купили они и седла с верховой упряжью. А потому и не спешили. Куда торопиться? Ведь там, где два часа идти, всего лишь час ехать. И это, если не галопом, а рысью. Но с такими скакунами, каких они себе купили, можно было и быстрее обернуться.

— А ты, и в самом деле, проголодался, — улыбнулась Дебора. — С чего бы это, Карл? То ты днями не ешь, а то вдруг такой аппетит?

И хотя сейчас Карл к ней не обернулся, занятый овечьим сыром и курагой, он был почти уверен, что взгляд Деборы скользнул в сторону Августа. Однако новоиспеченный граф Ругер даже сыра не ел, а только дымил своей изогнутой трубкой да потягивал вино. Оно и понятно. Это ведь не Август два дня мотался без еды и крова над головой. Он эти дни провел в Цейре, где, стараясь не попасться на глаза тем, кто видел его в памятную ночь в императорском дворце, большую часть времени валялся в постели, выбираясь из гостиницы только в сумерки. Ну а где постель, там и обеды, завтраки и ужины, подаваемые ему прямо в комнату и, по сути, слившиеся для капитана в одну, прерываемую лишь на сон, трапезу.

«Ну-ну», — улыбнулся и Карл. — «Смотри, милая, может быть что-нибудь и увидишь».