Хозяйка Судьба

«Боги, сколько времени она способна так на меня смотреть?»

Однако его испытание еще не закончилось. Высказав свою благодарность в форме, которая вполне соответствовала этикету, императрица неожиданно поклонилась ему в пояс, так, как никогда не кланяется ни одна владетельная особа своему вассалу, какой бы подвиг тот для нее не совершил.

— Я был не один, ваше величество, — сказал Карл, возвращая Ребекке поклон. — Армией командовали маршал Меч и кондотьер Нерис.

— И вы, — поправила она его.

— И я, — вынужден был согласиться он.

— Карл, я хочу, чтобы вы остались рядом со мной, — сказала тогда она, но голос ее и взгляд сказали много больше того, что могли выразить слова, слетевшие с ее прекрасных губ.

— Карл, — сказала она. — Я хочу, чтобы вы остались рядом со мной… и Дмитрием. Рядом с вами я… мы будем чувствовать себя спокойнее.

— Лев Скоморох, — начал было он, но Ребекка не дала ему закончить фразу.

— Лев Скоморох — замечательный воин, — сказала она.

— Владетель Нагум, — чувствуя, что от судьбы не уйдешь, все-таки предложил Карл.

— Ему нет равных в бою, — согласилась Ребекка.

— Маршал Гавриель…

«Что я делаю, и, главное, зачем?»

— Герцог Сагер — рыцарь без страха и упрека, — спокойно сказала Ребекка. — Он лучший полководец эпохи. Во всяком случае, так считал покойный император.

«Который был твоим мужем».

— Но для меня, Карл… и для Дмитрия, лучшим являетесь вы.

Что ж, она была, по-своему, права. Из всех перечисленных ею полководцев, начинающуюся войну всех против всех выиграть могли — если, конечно, могли — только Гавриель и он сам. Такова была правда, и Карл не собирался кривить душой перед самим собой. Да, они были лучшими. Что поделать? Однако маршал Меч по причинам, которые хорошо были известны императрице, не мог стать ее любовником.

«А я бы мог».

Да, Карл мог получить теперь все, о чем тайно или явно мечтали многие честолюбивые натуры во все времена, во всех землях. Одна из красивейших женщин эпохи предлагала ему себя, а заодно и власть, а возможно, и корону империи. Но и ее можно было тоже понять: одинокая женщина, все еще носящая титул императрицы, преданная вассалами, окруженная врагами…

— Карл!

— Зачем вам это, Ребекка? — тихо спросил он. — Вы ведь меня не любите…

— А вы? — спросила она вместо ответа.

— Я?

Что он мог ей сказать? Вернее, что должен был теперь сказать? Карл и сам не знал ответа, вернее все еще не мог ясно выразить то, что творилось в его собственной душе.

— Я? Я любуюсь вами, — сказал он холодным ровным голосом. — Но ваша красота меня не воспламеняет.

— Значит, нет? — в глазах императрицы зажегся какой-то новый, не известный Карлу огонь. — Это ваш окончательный ответ?

Ну что ж, он получил сказочное предложение и отверг его, руководствуясь не вполне понятными ему самому мотивами, среди которых было много всякого, вот только голоса своего сердца он тогда не услышал, просто потому, что не пожелал. Или все-таки именно голос сердца все и решил?

— Да, — сказал он и улыбнулся Ребекке Яристе, такой прекрасной и такой чужой. — Но вы можете быть совершенно уверены, ваше величество, я буду сражаться за вас и вашего сына так, как если бы бился за себя.

7

Почему сейчас он вспомнил об этом разговоре? Только ли потому, что снова очутился в этих памятных ему спальных покоях?

— Вы здесь, Карл? — голос Дмитрия едва не заставил его вздрогнуть. — Я вас не вижу, Карл, но мне сказали, что вы, может быть, сочтете возможным…

Карл с удивлением огляделся вокруг. Сейчас, в комнате оставались только они с императором. Судя по всему, за то время, пока он предавался воспоминаниям, все уже покинули спальню императора. Поубавилось и горящих свечей.

— Здесь, — Карл услышал свой голос, но исходил он, казалось, не из его горла, а звучал сам по себе, возникая одновременно везде и нигде. Ощущение было более чем странным, но Карла удивить было сложно, тем более, сейчас.

— Значит, Филипп меня не обманул, — между тем, сказал император. — Он это сделал.

— Кто такой Филипп?

— Филипп Жаворонок, — объяснил император, борясь с отдышкой. — Мой придворный алхимик и маг.

— Он Кузнец, я полагаю? — вести разговор, зная, что ты невидим, было не просто.

— Кажется, он действительно что-то такое говорил… Давно… Я точно не помню, но… но дело не в этом. Только что я подписал последний вариант своего… завещания. Теперь уже, наверняка,… последний.

— Мне очень жаль, Дмитрий, — тихо сказал Карл, но старик его услышал.

— Не жалейте, Карл, — сказал он с усмешкой, которая, впрочем, далась ему с видимым трудом. — Я… я прожил много дольше, чем… рассчитывал. Где вы сейчас… находитесь… Карл?

— Здесь, — пожал плечами Карл. — В изножье кровати.

— Нет, — Дмитрий чуть заметно покачал головой. — Я имею в виду… на самом деле.

— Во Флоре, — ответил Карл и тут же сообразил, что еще мгновение назад ничего этого не помнил. — В Мраморных Горах.

— Далеко, — тяжело выдохнул Дмитрий. — Впрочем… там, кажется, есть проход… в Сегед,… и зима еще не закрыла… перевалы.

— Вы правы, Дмитрий, — согласился Карл. — Но что это меняет?

— Многое… вы можете успеть в… Цейр… до того… как все закончится. Сколько времени?