Хозяйка Судьба

— Зачем? Что это изменит, Карл? Она снова меня полюбит? — Яр усмехнулся, уже не скрывая этой своей горечи. — Уже поздно, Карл. Вас следовало убить еще тогда, когда я вас ей только представил, но, с другой стороны, кто бы тогда выиграл для меня войну с Гароссой?

— Герцог Сагер, — ответ напрашивался сам собой.

— Возможно, хотя в данном случае я в этом не вполне уверен, — покачал головой Яр. — Впрочем, даже если и так, кто бы, тогда, заменил Гавриеля на востоке?

— Пожалуй, я вас понимаю, — кивнул Карл. — Я был полезен империи, но…

— Оставьте, Карл! — перебил его Яр. — Я давно уже научился держать свои чувства в узде. Здесь, в сущности, одно из двух, или Империя или мои личные капризы, и вы это понимаете лучше других. Так как насчет титула, Карл?

— Вы собираетесь меня усыновить?

— Нет, — покачал головой Яр. — Нет, я объявлю вас своим братом.

«Братом? Брат…» — но сердце молчало.

— Но ваш единственный брат погиб, кажется, тридцать лет назад, или у вас есть и другие братья? — вернулось уже привычное ощущение фальши, с которым Карл жил все последние годы. И сейчас его художественное чувство отказывалось принять происходящее в приватном кабинете императора, как реальное событие. «Фантазия… Ложь…» Впечатление неправдоподобия было настолько сильным, что Карла едва не затошнило, что и вообще-то случалось с ним крайне редко.

— Коста погиб тридцать четыре года назад, — сказал Яр. — А других братьев у меня никогда не было. Но я собираюсь объявить вас именно Костой.

— Я не спрашиваю, зачем, — Карл справился с тошнотой, но теперь ему казалось, что воздух утратил свои природные качества. Стало трудно дышать, хотя каким-то образом он дышать все-таки продолжал. — Вы ведь все равно не ответите, не так ли?

— Так, — кивнул Евгений. — Не отвечу.

— Поэтому я спрошу о другом, — Карл справился и с этой проблемой, просто перестав думать о дыхании, но зато теперь начали выцветать краски и уходить из тела тепло. — Как вы это собираетесь объяснить?

— Просто… — Яр достал из кармана большой серебряный медальон. — Хотите взглянуть на его портрет?

«Это то, о чем я думаю, или одного из нас обуяли духи Нижнего Мира?»

— У вас там миниатюра? — спросил Карл, рассматривая медальон в руках императора.

— Да, — снова кивнул Евгений и открыл крышку. — Сохранился наш семейный портрет, с него и писалась эта миниатюра, — он протянул руку и передал медальон Карлу. — Что скажете, Карл?

На Карла со старой лаковой миниатюры смотрел хорошо знакомый ему человек. Человека этого Карл мог увидеть в любое время и часто видел уже много лет подряд. Всего-то и надо было, что посмотреться в зеркало.

— Удивительное сходство, — сказал он, внимательно изучив портрет.

«Все это неправда, — неожиданно решил Карл. — Все было совсем не так».

Это было странное чувство, «знать», что эта сцена не правдоподобна, потому что однажды она уже произошла, и произошла совсем не так, как развивается теперь, и при этом так же совершенно определенно знать, что такого разговора никогда раньше не происходило.

— Да, вы похожи, как близнецы, но у Косты брата близнеца не было.

— У меня тоже.

— Судя по тому, что я смог узнать о вашей жизни, Карл, брата у вас действительно не было, или следует предположить, что один из двоих врет.

— Что вы имеете в виду? — Карл решил, что каково бы ни было его отношение к этому разговору, он должен продолжать его так, как если бы у него не было никаких сомнений относительно его реальности.

— Что вы знаете о своем рождении, Карл? — вместо ответа спросил император.

— Не много, — пожав плечами, ответил Карл, с трудом припоминая то, немногое, что рассказывал ему когда-то отец. Очень мало… Впрочем, однажды, незадолго до войны с Илимом, Петр Ругер собрался, было, поговорить с Карлом и рассказать ему какую-то историю, связанную с его рождением, но им помешали, а потом случилась война, и рассказывать стало уже некому. Из всей семьи Ругеров в живых тогда остался он один.

— Не много, — повторил Карл. — Мой отец возвращался с войны, из Загорья в Линд. Жена его, моя мать, была на сносях и до Линда не дошла. Она родила меня в трех днях пути от Великой, ночью, в грозу, и той ночи не пережила, умерла, едва успев подарить мне жизнь.