Хозяйка судьбы

Инира остановилась, тяжело и хрипло дыша, подтянула вцепившегося в ее шею Дастана повыше и подавила желание упасть прямо тут — на очередном, только кажущемся пологим, холме. Уперевшись в плечо спящего мальчика, убрала с лица взмокшие от пота волосы.

С утра они пересекли долину, по броду миновали речку, на другом берегу которой пришлось сделать передышку, которая скорее окончательно выпила их силы, чем помогла: Дастан устроил настоящую истерику, Алира даже не пыталась успокоить брата, очевидно, тоже считая виноватой во всех бедах Иниру, а она не могла сказать им ничего вразумительного. Поэтому, подхватив мальчика под мышки, бастард взгромоздила его на себя и просто пошла дальше, стараясь держаться русла реки. Это не всегда удавалось, потому что Перла все больше отклонялась к югу, а проклятая гора, лысую макушку которой она то и дело видела, поднимаясь на очередной холм, находилась на западе.

— Я хочу есть, — ближе к обеду, когда низкое солнце все же выбралось из-за гор и замерзшие руки наконец согрелись, проснулся Дастан.

— Я тоже, — буркнула Инира, прикидывая, не остановиться ли ей. Даже это простое решение давалось с трудом: от бессонной ночи и усталости голова казалась набитой ватой. Но держать ребенка было выше ее сил и она спустила его на землю, коротко приказав Алире: — Смотри за ним.

Та тут же схватила брата за руку. Инира повернулась к ним спиной и пошла дальше, надеясь только, что дети не решат поступить ей на зло и вернуться обратно. У нее не было сил ни следить за ними, ни уговаривать.

— А правда, что в горных лесах живут волки-великаны? — Дастан долго молчать не мог и вскоре Инира снова услышала его звонкий голосок за спиной, убедившись, что брат с сестрой последовали за ней.

Вопрос прозвучал совершенно не вовремя, учитывая, что заросшие редкими деревцами холмы становились все более лесистыми. В очередной раз отцепив свое платье от колючего кустарника дикой ежевики, лысые ветки которого тянулись отовсюду, Инира зло ответила:

— Не говори глупостей!

— Это не глупости, нам папа рассказывал… — обиженно отозвалась Алира.

— Лучше бы он показал тебе дорогу… — чувствуя себя злой и виноватой за это, пробормотала себе под нос Инира. Дастан снова сказал, что хочет есть и пить, но она проигнорировала это, прижав руку к собственному урчащему животу и отгоняя все более тревожные мысли: а что, если они не успеют добраться к горе до темноты? Что, если она ошиблась и там ничего нет? Что, если Приаш сейчас пытает Амаранта? Как она может взять на себя ответственность за целую страну, когда даже не может позаботиться об этих детях?

Вопросов было слишком много и ни на один из них у нее не было ответа, а оттого ощущение беспомощной злости гнало ее вперед.

— Леди Аукаро! — голос Алиры было едва слышно, но непривычный оклик привлек внимание Иниры. Резко остановившись, она повернулась к детям, обнаружив их у опушки леса, который она покинула пять минут назад. Голые, черные ветви бука перемежались со все более частыми разлапистыми соснами, по мере того, как они поднимались все выше. Лес был темным, нехорошим. Опавшая листва и перепревшая хвоя не скрывались под слоем снега, лежавшим в низинах и на открытых участках, отчего в лесу стоял стойкий запах влажности и тления, от которого дышалось с трудом. Инира постаралась выйти оттуда как можно быстрее, хотя ледяной ветер тут же стегнул ее по лицу, заставляя слезиться глаза.

С неохотой повернув назад, она подошла к застывшей с Дастаном в обнимку Алире.

— Что у вас?

— Он не может больше идти, — со страхом глядя на нее, прошептала девочка.

Чувствуя себя отупевшей от усталости, голода и подступающей паники, Инира бросила короткий взгляд на Дастана, убедилась в его полной сохранности и разозлилась за неуместную и ненужную остановку:

— Глупости. Мы не прошли еще и половины пути…

— Он не может! — словно надеясь докричаться, повторила Алира, задвигая брата себе за спину. — Вы не понимаете?! Он еще ребенок, у него нет больше сил!

— Значит, бери его на спину и тащи! — рявкнула Инира, спугнув воронье с соседних веток.

— Я не могу! — заплакала девочка. Крупные слезы градом катились по грязным, исцарапанным щекам. — Я не могу, слышите? Мы зря сбежали, мы… Мы должны вернуться, там мама и папа, и…

— Мы не можем вернуться, — гнев прошел. Инира беспомощно развела руками, понятия не имея, как заставить их идти дальше. Она и сама была в шаге от того, чтобы рухнуть на землю и не шевелить больше и пальцем — если бы только это чем-то помогло. — Алира, твоих родителей схватили. Хамамбоджи оказался предателем. Нам некуда больше возвращаться.

Слова повисли в тягучей, темнеющей тишине леса, словно паутина. Даже слезы, казалось, застыли на щеках девочки, смотревшей на нее широко распахнутыми глазами.

— Собачка, — неожиданно сказал Дастан. Инира поморщилась — не до игр.