Хозяйка Травы

Весело стало жить саамам, всегда у них в сердце радость. Одеты чисто, красиво. Сети ли чинят, в кереже ли едут, пасут ли оленей — складывают песни, как учила Акканийди, — песню Солнца и моря, песню ледяной горы, принесшей кита, песню счастливой охоты. А настанет вечер, соберутся все на поляне, ведут хоровод и пляшут.

Только старейшинам племени, жадным старикам и старухам, не пришлась по душе Акканийди. Не раскрылись глаза их для красоты узоров, не раскрылись уши для сказок и песен, и сердца не смягчились. Смотрели они только на жемчуг и требовали от Акканийди:

— Дай нам побольше!

Акканийди давала, а они снова свое тянут:

— Ма-ало! Еще дай!

Узнала Ясное Пятнышко, что не для радости, не для доброго дела просят они у нее жемчуг. Меняют его у женщин на пологи, печки и каньги, у мужчин — на оленьи шкуры, беличьи шкурки, мясо и рыбу.

Сидят они в своих вежах, жиреют от безделья — все им несут за тот жемчуг.

Сказала тогда Акканийди старейшинам и их старухам:

— Больше для вас жемчуга нету!

Обозлились старики, обозлились старухи, недобрым взглядом смотрят на Акканийди. Стали кричать:

— Что за песни, пляски да узоры! Никогда саамы такого не знали! Когда же на охоту ходить, когда рыбачить, коли будут все наряжаться да смотреться в лужи? Убить надо Акканийди!

Но не могут они убить Акканийди, знает она обережное слово. Тогда пошли старейшины на болото, понесли телочку оленью, стали выкликать злую болотную старуху Оадзь из трясины, просить у нее подмоги.

— Возьми. — говорят, — болотная старуха, приношенье, а нам за это скажи, как извести Акканийди.

Болотной старухе Оадзи давно стоит Акканийди поперек горла. Не стали саамы слушать ее ночные лягушечьи песни, сами теперь поют да слушают песни Акканийди — на болото их не затащишь. Говорит Оадзь старейшинам:

— Вот возьмите замшелый камень, заманите Акканийди — Ясное Пятнышко в вежу да закройте дымник. Бросьте в нее тот камень, потеряет тогда силу ее обережное слово.

Схватили старейшины камень, побежали в селенье, а там Акканийди сидит в веже, показывает молодайкам, как пуговку из раковины сделать. В злобе своей забыли старики прикрыть дымник, вбежали в вежу, кинули в Акканийди камень. Стала она вдруг едва видной, вздохнула, песню запела и с дымом очага улетела в небо.

Не стало на земле Акканийди. А песни остались, остались пляски, остались узоры. Помнят их люди, передают мать дочке, отец сыну, придумывают сами. И раскрываются у них глаза и уши, умягчаются сердца, приходит к ним радость. Смотрит на них Ясное Пятнышко с высокого неба и радуется вместе с ними. Говорит она отцу своему Солнцу:

— Видишь, отец, это я сделала! Я — Акканийди!

Все, что сказано здесь, верно, как путь Солнца по небу, как бег времени, как смена зимы и лета, дня и ночи. Еще в далекие стародавние времена сложена про это песня.