Хозяйка замка Ёдо

Наряду с чайными церемониями в ставке главнокомандующего нередко устраивались представления театра Но на помосте, установленном прямо в саду. Однажды во время спектакля мимо помоста прогарцевал всадник на боевом коне, даже не подумав спешиться и поклониться полководцам, среди которых был сам его высокопревосходительство кампаку. Страж окликнул наглеца и упрекнул в непочтительности. В ответ прозвенел дерзкий молодой голос:

— Перед кем это я должен спину гнуть? Перед военачальниками, которые позволяют себе веселиться в разгар сражений? — И самурай, пришпорив жеребца, величаво продолжил путь.

Хидэёси всё слышал, а Тятя, сидевшая подле него, даже вздрогнула от неожиданности — та же гордыня, то же отчаянное бесстрашие звучали когда-то в голосе юного Такацугу Кёгоку.

Разгневанный кампаку тотчас велел разузнать имя бесстыжего самурая. Ему доложили, что это был Мотоюки Ханафуса, вассал Хидэиэ Укиты. В тот же день Хидэёси призвал к себе Укиту и приказал ему обезглавить провинившегося. Но когда Укита уже собирался удалиться, Дабы выполнить приказ, кампаку внезапно передумал:

— Постой. Мальчишка всё ж таки не лишён силы духа. Пусть вспорет себе живот. Ступай. — А поразмыслив, опять переменил решение: — Однако храбрости ему не занимать — даже меня не испугался. Жалко терять такого бравого воина. Лучше повысь его в чине!

Тятя вздохнула с облегчением. Смерть юноши, который так живо напомнил ей о Такацугу, изрядно бы её огорчила.

На четырнадцатый день шестой луны Хатигата, ключевая крепость равнины Канто, сдалась объединённому войску под командованием Кимуры, Асано, Маэды, Уэсуги и Санады. Весть об этой победе Хидэёси получил через четыре дня, и с того момента участились мелкие вылазки против Одавары, а также наладился открытый диалог с осаждёнными. До недавних пор Хидэёси, ещё при жизни и поддержке Хидэмасы Хори, так и не узнавшего из-за безвременной кончины о взятии Хатигаты, тайком склонял засевших в замке военачальников к капитуляции, теперь же мирные переговоры стали вестись официально. Двадцать четвёртого числа Кадзутоси Такигава и Ёситака Ку-рода по приказу Хидэёси отправились в Одавару к Оте Удзифусе, коменданту крепости, с предложением сдаться. В то же самое время Хидэиэ Укита, которому предстояло выступить посредником и обсудить условия капитуляции, отправил в ставку Удзифусы дары — снедь и сакэ — от имени главнокомандующего.

Тут подоспела весть о взятии замков Хатиодзи и Цукуи — таким образом, последним оплотом Ходзё на равнине Мусаси осталась крепость Оси. Можно себе представить, в какое отчаяние впали защитники Одавары. Началось брожение умов. Время от времени с территории осаждённого замка долетали ружейные залпы и крики, но слов было не разобрать.

Двадцать шестого числа пала ещё одна цитадель, Исигаки, — событие, которого давно и с нетерпением ждал Хидэёси, замысливший перенести туда свою ставку. Переезд состоялся — дамы Ёдо и Кёгоку последовали за своим господином из Юмото в Исигаки, — и тем же вечером, в час Свиньи, осаждающие войска начали ружейный обстрел Одавары.

На третий день седьмой луны пал замок Нираяма, продержавшийся в осаде так же долго, как Одавара. Не пал — рухнул, и под его обломками нашли смерть все защитники, надежда и опора клана Ходзё.

Пятого числа из Одавары вышел Удзинао Ходзё и сдался в плен. Хидэёси даровал ему жизнь — Удзинао приходился зятем Иэясу Токугаве, и милость была оказана исключительно по этой причине, — но безоговорочно потребовал от Удзитэру и Удзимасы Ходзё, Кэнъидэ Мацуды и Масасигэ Дайдодзи совершить самоубийство.

Седьмого числа армия Ходзё покинула Одавару. Восьмого и девятого за полководцами и воинами последовала челядь. Десятого победители вступили во владение замком и окрестностями. Одиннадцатого Удзитэру и Удзимаса исполнили обряд сэппуку, положив конец роду Ходзё, который издавна правил на землях Канто.

Тятя, ставшая свидетельницей падения дома Ходзё, подумала тогда, что ещё одно громкое имя кануло в небытие, исчезло безвозвратно и бесславно. Асаи и Сибата, по крайней мере, спасли фамильную честь, сгорев вместе со своими замками.

— Когда вы отбываете, мой господин? — спросила Тятя у Хидэёси в день смерти Удзитэру и Удзимасы Ходзё.

— Отбываю? — удивился Хидэёси. — Куда это?

— Не могу знать куда, но вы ведь уже готовы отправиться в путь.

— С чего ты взяла?

— Насколько я заметила, покорив один замок, вы сей же час отправляетесь штурмовать другой. — Говоря это, она вспомнила, как стояла на обочине дороги наутро после падения Китаносё и смотрела вслед Хидэёси, который вёл свои войска на север.

— Я выступаю в поход завтра, — без тени улыбки сказал он.