Хозяин

На воле к нему подъехали другие люди. «Крыша», под которой жило и работало клопинское кирпичное производство. Причем, не бандиты, нет! Люди вроде бы из своих — опера из криминальной милиции, призванные ловить всякую дрянь, — однако, поди ж ты, «крышуют», блин… Повесили на бывшего охранника долг за пропавший кирпич — пятнадцать тысяч долларов. Где достать такую сумму — твои проблемы, парень. Боссы в полковничьих погонах приказали: долг взыскать — или… Что означает ментовское «или» он не стал выяснять. Продал родительскую квартиру.

Вот такая история.

В милицейскую школу курсант не вернулся. По здоровью. Одного веселого вечера в тюрьме хватило, чтобы медицинская комиссия его забраковала; и армейская тоже забраковала, так что вопрос с «отмазой» решился сам собой. Идеально здорового и прагматичного парня более не существовало…

Но больнее всего сердце жгло послание, оставшееся от того шустряка, который ночью вывез кирпичи. «…Поэтому ты ВОХР!!!», — написали нашему курсанту. Вор обращался именно к нему, в этом нет сомнений! Какая несправедливость… Пусть молодой человек некоторое время был тупой вохрой, пусть пис?л он не без ошибок, и все-таки авторство той совершенно безграмотной строчки, выцарапанной на кирпиче («Я был сдесь аты нет»), принадлежало не ему.

И если бы вор не плюнул ему в душу этим оскорбительным посланием, не стал бы он класть оставшуюся жизнь на поиски подлеца…

— …Право же, я не хотела тогда… не хотел тебя обидеть, — произносит госпожа Ковалевская растерянно. — Не для тебя была моя надпись, слово офицера. Ничего личного, как говорится. Просто я терпеть не могу безграмотность.

— Я тоже, командир.

— Теперь понятно, почему ты слушал мои россказни. И почему меня искал — тоже понятно… Сильно же ты изменился, — она ослепительно улыбается. — Настоящий мужик!

Неужто очаровать меня пытается? Или это кокетство — не осознанное? Если второе, то у прапора совсем крыша съехала, и пребывание в женском теле не прошло для него бесследно. Типичная бабская манера: считать всех самцов идиотами, место которым — у ног богини. Что может быть естественнее — укладывать самцов штабелями… а коли так — нет больше прапора Ковалева. Маска Вяземского сброшена, и вместе с тем отпала необходимость изображать мужчину. Похоже, передо мной и впрямь женщина.

Даже жаль, что я не самец.

— Если б не ты… — не выдерживаю я. — Если б не твои чертовы кирпичи… Столько лет, Господи! Этот кошмар — столько лет!..

Все слова, которые я копил, которые вынашивал бессонными ночами, — вдруг блекнут. Мне нечего сказать этой стерве. От ненависти сводит скулы. Черт, руки затряслись. Только бы не сорваться…

— Ты о чем, красавчик? — воркует она.

Только бы не нажать случайно на спуск…

— О том, как не просто было тебя вычислить. Если даже клопинские опера не прочухали, кто пошалил ночью на заводе, куда уж мне, мальчишке. А к тому времени, когда задачка была решена, ты взял да исчез из Клопино. Я, помнится, решил, что все пропало. Пошел вразнос, накуролесил, повоевал — не дай Бог кому еще… угодил в спецгруппу «Финал» — слыхал про такую? Не слыхал, конечно… Потом увидел по ящику милую мордашку Сони Ковалевской, и что-то внутри меня щелкнуло — думаю, не ты ли это, командир? Уж больно ухмылочка знакомая. С такой же точно ухмылкой ты заставлял нас на разводах менять джинсы на форменные брюки. Прямо на улице — возле проходной, на глазах у сотрудников… гадина.

— «Гадина»? Фу!.. И как же ты меня вычислил?

Серьезный вопрос. Несколько секунд я размышляю.

— Может, просто повезло. А может, судьба…

…Судьба — дама строгая, ей еще понравиться надо, доказать свое право на везение. И бывший курсант старался изо всех сил.

Было очевидно, что к краже причастен кто-то из своих — кто-то из команды «А». Как иначе объяснить, что вор был в полной мере осведомлен о маленьких и больших хитростях, практикуемых сторожами на посту № 154? В частности, о поднятом на ночь шлагбауме, и о том, что кресло легко превращается в лежак, располагая к крепкому сну… Уволенный из сторожевой службы, наш герой прилежно поддерживал отношения с прежними товарищами-вохровцами: ловил сплетни, пьянствовал в компаниях — надеясь, что хоть что-нибудь да выплывет на поверхность. По мере возможностей отслеживал изменения в жизни бывших коллег, особенно по части материальных трат…

Нет, ничего не выплывало. Никто не увольнялся и не открывал магазин, никто не расширял жилплощадь, не затевал внезапный ремонт, не менял старый автомобиль на новый, не пристраивал ребенка в престижный университет… Время уходило безвозвратно.