Хозяин

— Увижу — скажу. А что, командующий Лок и правда может продырявить тебе брюхо? Неужели он такой бессердечный?

— Обычно нет. Но сейчас он сердится на Лайму. Она, видите ли, не желает смерти своему дружку, этому каменщику, на которого наши волхвы-епископы напустили чары и заставили помогать нам. У нее капризы, а нам праздник нарушать. Так ты передай.

В кустах зашуршала трава. Лука повернулся и увидел прячущуюся за ствол Лайму. Та делала знаки, чтобы он молчал.

— Увижу — скажу, — пообещал Лука и, дождавшись, когда химера уползет за поворот, повернулся к Лайме. — Что же это ты убежала? — сказал он, подходя к ней. — Бой в городе закончился, так ты теперь не желаешь работать со всеми. Нехорошо.

Лайма потупилась, скорчив гримаску, которая свела на нет видимость раскаяния. Круто повернувшись, она зашелестела юбкой и пошла прочь, но так, словно приглашала идти за собой.

Лука окинул ее взглядом с головы до ног и удивился, что не замечал, какая она маленькая и ладная. Он думал, что она выше него, а она вот какая. И незаметно, что она девушка-пантера, сейчас в ней не было ничего кошачьего, ничего от той кошки, что страшно дралась вчера на улицах города.

Он побежал за ней, думая, что это он сам изменился. Сутулый, маленький и горбатый Лука исчез, он и в самом деле стал выше, стройнее. Руки стали длиннее и ноги стали длиннее. На ходу ощупав лицо, он сразу признал, что изменился. Словно бы в руках было зеркало или подушечки пальцев стали зрячими. Солнце между тем окончательно зашло, раскрасив краешек неба багровыми и пастельными тонами. Летали маленькие, как мушки, нежные бабочки, и где-то неподалеку сладостно пели птицы.

— Не думал я, что ты такая, — сказал он.

— Какая такая? — сразу приостановилась она и с любопытством взглянула на него.

— Ну, такая, — повторил он, а Лайма махнула рукой.

— Вот, сам не знаешь.

Она бежала все быстрее, словно летела. Лука едва поспевал за ней. Лес, куда они углублялись, становился все гуще.

— И что тебе воевать захотелось? — спрашивал Лука. — Что дома не сиделось?

— У нас все женщины воюют. Женщины воюют, а мужчины дома лежат. Мы за них работаем и воюем, а они толстеют, коты.

— Ну и бросили бы вы их.

— Я и бросила, сам видишь.

— Не вижу.

— Какой ты слепой, право…

Не выдержав, Лука схватил и притянул ее к себе. Она осталась человеческим существом, а он слышал лишь свое тяжелое звериное дыхание, и в запрокинутых миндальных глазах отражались алмазы звезд. Жгучий голубовато-золотой свет вечерней зари заливал бесконечную тьму леса.

Она вырвалась, исчезла. Лука согнулся от боли в боку — словно толстая молния ударила. Еще раз. Очнувшись, он непонимающе смотрел на гоблина, снова примеривавшегося ударить ногой. Несколько других гоблинов также пинками поднимали забывшихся сном пленных. В вечерних сумерках раздавались жалобные стоны и проклятия.

Толпа пленных побрела в сторону аккуратных дровяных пирамид, в центре которых торчали вертикальные столбы, к которым будут привязывать казнимых. Сотни бредущих стонами и жалобами вызывали веселые отклики со стороны победителей. Никто из несчастных не думал о том, что их ожидает, всех занимала боль в негнущихся суставах, в необработанных ранах, но больше — страшная жажда: пленных сознательно томили без воды, не желая утруждаться и поить живые трупы.

Недалеко от праздничной поляны пленным разрешили сесть. Лука заметил пилигрима Эдварда, беседовавшего с командующим Локом на другом конце поляны. Внезапное желание узнать, о чем идет разговор, завладело Лукой. Вдруг без всякого перехода он увидел перед собой сосредоточенный профиль кентавра Бьерна, что-то высматривающего в подтянутом рукой копыте передней ноги.

— Ну ладно, меня это касается лишь постольку поскольку, даже более того, ваш… эксперимент оказался весьма полезен. Если, конечно, учитывать нашу победу. Я даже не прочь повторить подобное, — весело говорил луперк.

— Не заблуждайтесь, мой друг, — сказал Лука и посмотрел на Лока. — Такой случай выпадает чрезвычайно редко. На этот раз мы надеялись, что предсказание сбудется. Очень жаль, что этого не произошло. Я имею в виду, никаких безусловных подтверждений.

— Не сейчас, так потом, — беспечно отмахнулся эльф Сэм. — Насколько я понимаю, ваш эксперимент не закончен. И вообще непонятна ваша тревога: ну, придет мессия сейчас или годом позже. Даже через полсотни лет — что изменится?

Лука прислушался к слабому еканью в селезенке. Словно бы заедал какой-то часовой механизм. Он чувствовал тревогу от того, что не мог передать собственное беспокойство этому лесному, который принимал жизнь как веселую прогулку. И одновременно он понимал, что живет в этот момент тревогами чужого существа, не имеющего к нему ни малейшего отношения.

— Боюсь, у нас не так уж много времени. Вы думаете, для всего мира осталось секретом, что ваш Бешеный Юр начал консолидацию сил мутантов? Что буквально на днях может вспыхнуть общая война? — Лука с сожалением покачал головой. — Вы играете с огнем. Каменщики не настолько слабы, как вам кажется.

— Пока что мы могли убедиться в обратном, — заметил оборотень.