Хозяин Амура

И когда прозвучало: «Прохор Лукич Рославцев!», нижегородец, откликнувшись: «Тута я!», все же почувствовал не то веселье, что многие, а ощутил некое чувство гордости причастности к чему-то большому и важному. Существенным фактом оказалась и обещанная плата — при расчете за год ему, начальнику бригады, как пояснил Андрей Леонов, положили восемьдесят рублей. Ермолай, получавший плотником в Нижнем пятнадцать копеек в месяц, за год в Сибири зарабатывал бы тридцать пять рублей. Семену обещали тридцать. На эти деньги можно было неплохо развернуться в городе.

Помимо двух сотен стрельцов, следовавших до Енисейска, чтобы пополнить гарнизон города, и без малого пяти сотен пленных шведов и финнов, переселяемых на Ангару, а также ста восьмидесяти мастеровых, к каравану Леонова присоединились и купцы. Ярославцы и нижегородцы, рискуя товаром и судами, все же отправились к далекому Владиангарску, с тем чтобы, продав там ткани, от льняной до алтабаса, лучшей персидской парчи, а также около сотни кошек и котов, взятых в путь по совету Леонова, закупить на выгодных условиях ангарских товаров. А кроме того, Мосолову и прочим купчинам дозволялось открыть свои дворы в отдельной слободе близ границы и вести свои дела с помощью ангарцев.

До холодов караван должен был достигнуть Тобольска, где и остановиться на зимовку. В Тобольской фактории, кстати, уже была налажена работа радиостанции, и оттуда Леонов мог связаться с Томском, следующей факторией по пути домой.

Енисейск, Ангарский двор

Июль 7153 (1645)

Темнело. Летний вечер, окончивший суетный день, был наполнен звоном мошкары, вьющейся у берега. По-над рекой клубилась белесая дымка, обещая прохладную ночь и зябкое утро. Настя, жена начальника енисейского представительства Сибирской Руси-Ангарии, сходила в дом за теплым свитером, связанным из овечьей шерсти. Игорь Моисеев, крепкий жилистый мужчина лет пятидесяти, с небольшой бородкой, накинул его на плечи, поблагодарив Марину, свою молодую женушку.

— Петро, чаю еще налить? — Начальник фактории потянулся за чайником, стоявшим на горячем камне у костра.

— Да, благодарствую, Игорь Сергеевич! — Юноша протянул кружку, в которую вскоре полился ароматный напиток.

Младший сын приказного головы боярина Василия Михайловича Беклемишева Петр, на отлично сдав предварительные экзамены средней школы, на летнюю практику был отправлен помощником механика парохода «Молния», что курсировал между Енисейском и Владиангарском. Девятнадцатилетний парень, светлая голова да косая сажень в плечах, был на хорошем счету у своих учителей и с осени должен был продолжить обучение уже в цехах Железногорска.

— Обожаю чай, он согревает тело, питает разум и успокаивает душу, — грея ладони о кружку, проговорил Игорь, прищурившись наблюдая за игрой языков пламени.

— Игорь Сергеевич, а ежели на Русь чай возить — это же каков прибыток будет! — воскликнул Беклемишев-младший и принялся рассуждать далее: — А коли по рекам, оно и в расход большой и не встанет. А уж с машиной и вовсе — знай, чисть вовремя да уголек или дровишки подкидывай! Кормить и платить за дорогу не надо, так и озолотиться можно!

— Можно, — согласился собеседник. — Но машина — это временно, — тут же сказал начальник многозначительно. — У турбины КПД больше. Что такое КПД, помнишь?

— А то! — с готовностью ответил Петр, ухмыляясь. — Коэффициент полезного действия. А еще наш старший механик говорил о ДВС, но сетовал на отсутствие доступной нефти.

Жена Игоря тихонько рассмеялась:

— Он же на «Молнии» в машине копался, а ты ему вопросы для малых задаешь!

Игорь стушевался и, улыбаясь, проворчал:

— Да это я так, хотел узнать, как в школе у нас учат.

— Хорошо учат, Игорь Сергеевич! По душе мне такое учение — и в школе, и в мастерской! Не чета прежней школе при палате — там не товарищи, а волки были, да учителя ленивы!

— Что же, школы на Руси плохи? — спросил начальник, нахмурив брови.

— Не плохи, — пожал плечами юноша. — Они просто другие, совсем другие. Вот в ваших школах ни закона Божьего, ни Псалтыря, ни Часослова не учат и не читают. А на Руси физических законов нет, материаловедения также, механике не учат.

— Ага! — поддержала разговор Марина. — Говорит люд, мол, в ваших школах Бога нет! Но детей учиться отдают. Знают, что без обучения никак.

Согласившись с ее словами, мужчины помолчали, потягивая чай. Где-то вдалеке, в городке, перекрикивались мужики, идущие с покоса, глухо лаяли псы.

— На Петров день дождя-то не было. Стало быть, урожай худой будет, — сказал вдруг Беклемишев.

— Но голода не будет, Петро! — заявил Игорь. — Уже не будет. Его в Енисейске уже несколько лет не было, хоть хлебную казну не всегда вовремя присылали.

— Картошка? Вот если бы ее на Русь вывезти, как вспоможение для людей в худые годы… — рассудил Беклемишев-младший. — Ведь картошки родится с малого куска землицы ажно в четыре раза больше, чем зерна!

— Это тебе в Ангарске сказали? — с улыбкой спросил Игорь, переглянувшись с женой. — Дарья Витальевна?