Хозяин берега

— Есть выход… Ты записал его показания на плёнку… Дай мне свозить эту запись в обком!

Я ни в чём не подозревал своих коллег. Но, если я, новый человек, всего за несколько недель вышел на сбытчика осетровых, легко вообразить, как быстро — если б хотели! — задержали его здешние Шерлоки Холмсы. Верхушка, организовавшая массовый браконьерский промысел, плотно прикрывала его сверху.

«Теперь кто-то из них хочет заполучить магнитофонную запись, чтобы её уничтожить! Нет-нет!..»

— Мы бы его быстро припёрли, прохвоста. Представляешь? — лебезил передо мной прокурор области.

— Представляю. Беда в том только, что ничего не записалось… Магнитофон импортный — в левом углу панель с кнопкой. Надо их вместе нажимать. А я — только на панель.

— И ничего-ничего не записалось? — недоверчиво спросил Довиденко. Хоть что-нибудь-то получилось? Мы тут в лаборатории доведём до ума!

— Он вообще не работал на запись! Только Вахидову говорить об этом не надо, — предупредил я. — Пусть думает, что плёнка эта существует!

— Конечно. Я ему ничего не скажу… — Довиденко сделал вид, что верит мне, но простился довольно холодно. — Ладно. Поговорим ещё…

Он не допускал мысли, что плёнку с показаниями наиболее опасного свидетеля заполучить не удастся.

— Это вы обнаружили в море труп своего брата?.. — спросил я. — Как это произошло?

Бесцветный высокий блондин прокашлялся, подробно рассказал о своих сборах на поиск, всё последующее уместилось в одном предложении:

— …На малой скорости стал объезжать залив, смотрю, плавает что-то! Сашка!..

Он замолчал и в последующем отвечал только на мои вопросы.

— Далеко от берега?

— Плыл-то? Метрах в двадцати пяти.

— Это уже на третий день?

— Ну да. Случай был двадцать пятого…

— До этого вы часто виделись?

— Раза два в неделю.

— Он к вам приходил? Или вы к нему?

— Чаще я.

— Почему?

Он задумался, пожал плечами.

Я перелистал дело. Вернулся к протоколу обыска. Жене Ветлугина предложили добровольно указать местонахождение охотничьих боеприпасов мужа, но она ответила, что в квартире их нет.

«Между тем их нашли в платяном шкафу…»

— У вас много братьев?

— Мы двое.

— Брату приходилось жить у вас?

— Нет.

— А вам у него?

— Пришлось. Однажды всё лето прожили.

— Давно?

— Перед тем, как этому случиться… Он жил у жены, а я со своей переехал к нему. Квартиру сдавали — деньги были нужны.

— Помните, что у них находилось в платяном шкафу? — неожиданно спросил я.

Он вспоминал: костюмы, платья, обувь… Часы, фигурные ножницы, фотоальбом…

Забыл только об охотничьих боеприпасах — гильзах, пыжах. Я зашёл с другой стороны:

— Помните, что он купил в то лето?

— Вы имеете в виду сервант?

Я ничего не мог иметь в виду, поскольку не располагал информацией. Эх, как бы я провёл это дело, будь оно в моём производстве с самого начала!

— Мотоцикл?

— А ружьё?

— Ружья не помню.

— Сможете узнать, если я покажу его?

— Нет, — он покачал головой.

— Брат говорил с вами об охоте? Ветлугин замялся.

— Честно говоря, про охоту не слышал.

— Но если бы он ходил, вы бы знали?

— Думаю, знал.

— А почему вы не сказали об этом следователю?

— Он не спросил.

Я пробежал глазами первый протокол допроса. Ветлугина допрашивал следователь прокуратуры района Алиханов. Фамилия ни о чём мне не говорила. Вопросы о ружье, о том, бывал ли погибший на охоте, действительно заданы не были.

«Ясно! Отрицательные ответы торчали бы, как шило из мешка!»

— Ваш брат нигде не работал, а между тем имеет машину, мотоцикл…

— Он сторожил лодку…

— Ну, сколько это могло дать?

— Немного…

— Вот видите! — навалился я. — С его смертью ни о каком уголовном разбирательстве, конечно, не может быть и речи… Дело прошлое! Но, наверное, он и за красной рыбкой хаживал? Был ездоком! Ведь так?

Бесцветное лицо его впервые стало живым и даже приятным — таково обычное воздействие правды, отказа от лжи.

— Был! Но с кем ходил, на чьей лодке, брат никогда не говорил. Мы, Ветлугины, молчуны… — Он покраснел. Передо мной была очередная жертва омерты — заговора всеобщего молчания, полностью смирившаяся с происходящим. Он скрыл убийцу, имя которого, должно быть, вслух называли все, жившие жизнью Берега.

Ветлугин ушёл, а я позвонил в прокуратуру области, новому своему знакомцу:

— Следователь Алиханов… Знаешь такого?

— Знаю, — сказал Фурман, — молодой следователь.

— Когда он пришёл?

— Года три назад.

Выходит, когда Алиханов вёл дело о гибели Ветлугина, он был вообще новичком.

— А что? — спросил Фурман.

— Читаю одно прекращённое им дело — не перестаю удивляться…

— Слабый мальчик. Он сейчас только ещё соображать начинает…

— Ну ладно, — я дал отбой.

«Материал о криминальном трупе поручили начинающему следователю, вчерашнему стажёру!» Кто-то, имеющий власть, заранее определил линию следствия, а молодой следователь только выполнил указание.

Я листал дело. Формальные запросы в водную милицию. Формальные ответы за подписями Буракова и Агаева.

«…Обнаружить лодку, на которой Баларгимов с Ветлугиным ходили 25 сентября на охоту, не представилось возможным…»

«…Дробовое ружьё, принадлежащее Ветлугину, за № 141917 16-го калибра марки ТОЗ на учёте в Восточнокаспийском городском обществе охотников не значится…»