Хозяин болота

Иве снился сон. В том сне было чёрное болото и зелёные огни, похожие на глаза. Они заманивали её, босоногую, в трясину, звали и всё силились что-то сказать. Ива прыгала с кочки на кочку, надеясь поймать те огни, забредала в непроглядную чащобу и давно уже потеряла дорогу, по которой пришла. Но огни всё не давались в руки.

— Покажись, не прячься! — взмолилась девушка.

— Убоишься!

— Не убоюсь! Покажись!

Ива потянулась за зелёными огоньками, вот-вот достанет! И тогда из чёрного болота поднялся… Ива вздрогнула и проснулась.

Бабка Алия сидела рядом, гладила её по волосам и слепо смотрела куда-то туда, куда зрячим хода нет. Остывший вар плескался в кружке и в него, сбегая по морщинистым щекам, капали слёзы.

Глава 8. Хвороба

Ива вернулась в деревню позже прочих девок. Слава богам, те не польстились зло пошутить над мавкой и не вывернули всё бельё в реку, но и забирать с берега не стали. Ива собрала одёжу, подняла отяжелевшее корыто и пошла к околице. У ворот остановилась, нерешительно потопталась на месте и, пока никто не видит, отвернула край плетня: столб, держащий створку ворот, и в самом деле был железный. Диво ли, им, малым детям, слушавшим сказки слепой Алии, ни разу не пришло в головы проверить, правду ли баяла бабка! А теперь, по всему выходило, что правду!

Вот только не отпугнул освящённый огнём металл зло: Хозян болота всё же вошёл в деревню. Или, быть может, тот, кто ковал это железо, сам не был достоин божественного огня?

Домой предстояло идти мимо кузнецова дома. И уж Ива не сомневалась, что ей там не преминут помои под ноги выплеснуть. Оттого она не спешила, тянула как могла. Завернула к колодцу — водицы испить.

Провернула ворот, вытягивая ведро с водой, наклонила, отпила…

— Тьфу! Тьфу, гадость!

Не дело обижать духов воды, но тут уж девка не утерпела: водица на вкус была что прокисшее молоко. И только теперь Ива догадалась заглянуть в ведёрко: изнутри оно покрылось липким зелёным мхом. Комья грязи плавали по поверхности, где-то у дна шмыгнул головастик. Ива выплеснула воду и наново опустило ведро в колодец. Прокрутила ворот… И опять достала лишь болотную жижу.

Выплеснула, достала… И снова!

— Мамочка! — Ахнула девка и повторила слова из сказки: — Страсть как он не любил солнечного света и чистой воды!

Неужто Хозяин болота отравил колодец и реку из-за её, Ивы, проступка?

Что делать? К старосте бежать виниться? К матери?

Нет уж! Первый хорошо если не пинком за порог выпроводит: и без того от девки одни беды. Родичи же… С них и так достало горя. Ива ожидала, что мать с отцом после случившегося её из дому погонят, а они, супротив того, несколько дней со двора не выпускали! Небось боялись, что снова чего учудит…

Не станет она их тревожить. А вот с тем, кто в ответе за напасть, поговорит. Ива стиснула кулаки: уж она с ним так поговорит! Надо бы кочергу с собой взять, чтоб речи лучше доходили!

А покуда Хозяина болота рядом нет, Ива и сама поспешила убраться. Не то увидят клюквинчане у колодца, в миг разнесётся весть, что мавка воду попортила!

За думами девка и не заметила, как поравнялась с домом кузнеца. Но вот тут-то ей не свезло.

— Чтоб ты сдохла, ведьмино отродье!

Ива поспешила прикрыть зелёные волосы платком, чтоб не злить соседей, но та, что кричала, ненавидела бы её и с чёрной косой, и с синей.

Из калитки навстречу Иве выскочила Прина.

— Поздорову вам, госпожа, — Ива не поленилась отставить корыто с бельём и низко поклониться.

С божьего суда на Ключинке едва ли седмица минула, а мать Брана постарела, кажется, на десяток лет. И без того худая да загорелая, она стала совсем уж тощей. Руки её тряслись и всё беспокойно мяли то передник, то рукава. А шея багровела следами от ногтей.

— Мавка поганая! Чтоб у тебя язык отсох! Как тебя только мамка в колыбели не придушила?!

Ива стиснула зубы.

«Лучше бы вы своего сыночка любого придушили, чтобы девок не бесчестил!» — могла бы сказать она, но сдержалась.

И без того Прине тяжко. Сказывают, Бран после суда знатно захворал. И не мудрено из ледяной-то реки! А едва встанет на ноги, должен будет покинуть Клюквинки. Ясно, бедная женщина винит во всём Иву!

— Что щуришься, тварь?! Довольна?! Довольна, спрашиваю?!

— Я вашего сына ничем не обидела, — процедила Ива. — Он понёс наказание за то, что совершил. Боги тому свидетели.

— Вы посмотрите на неё, люди добрые! — Прина возмущённо всплеснула руками, но голос, на всякий случай, понизила: выгляни на крик соседи, ещё неизвестно, на чью сторону встанут! — Ну потрепал мальчик малость! Небось от тебя не убыло!

— Убыло, — Ива стиснула зубы.

— Ну так и что с того?! Чай не заезжий молодец тебя на спину повалил… Да и ещё неясно, повалил ли! Небось сама…

Ива вздрогнула. Ладони сами дёрнулись к чреслам — прикрыться. Будто снова кто-то толкнул её в траву и с силой развёл бёдра.

— Пойду я, Прина, — тихо бесцветно проговорила девушка и попыталась обойти препону.