Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)

Я посмотрел и вскрикнул. Одна из ног несчастного не только выскочила из сустава, но и совершенно вывернулась самым неестественным образом.

– Боже праведный! – вскричал я. – Ктомог совершить такое злодеяние?!

Северол положил руку на грудь трупа.

– Пощупайте, – прошептал он.

Я дотронулся до груди: она не представляла никакого сопротивления. Всё тело было какое-то рыхлое, мягкое, уминалось от малейшего нажатия, как кукла, набитая отрубями.

– Грудная клетка раздавлена, размолота, – продолжал Северол, тем же глухим, полным ужаса шёпотом. – Слава богу, что несчастный спал под влиянием опия. По его лицу видно, что смерть застигла его во сне.

– Но кто же, кто совершил это ужасное преступление?

– Всё! Не могу больше! – сказал доктор, вытирая лоб. – Не считаю себя особенным трусом, но это выше моих сил. И если вы возвращаетесь на «Геймкок», я иду с вами.

– Идёмте же, – сказал я, и мы вышли из дома. Если мы и не побежали сломя голову, то лишь потому, что каждый хотел сохранить перед другим хотя бы тень достоинства.

Нелегко было плыть по бешеной реке в лёгкой байдарке, но это нас ничуть не беспокоило. Доктор вычерпывал воду, я же грёб – так мы продвигались вперёд и ухитрялись удерживать наше утлое судёнышко на плаву. Вот мы наконец стоим на палубе яхты. Только теперь, когда двести ярдов легли между нами и проклятым островом, мы смогли перевести дух.

– Через пару часов нам придётся вернуться, – сказал Северол, – и для этого нужно немного прийти в себя. Готов отдать своё годовое жалованье, лишь бы мои чернокожие не увидели, каков я был несколько минут назад.

– Скажу стюарду, чтобы приготовил нам завтрак. А после мы можем вернуться, – ответил я. – Но, ради бога, доктор, как объясните вы случившееся?

– Ничего не понимаю… Я кое-что слышал о колдовской практике среди чернокожих – всю эту чертовщину они называют «вуду» – и смеялся над нею вместе с остальными. Но то, что бедняга Уокер – пристойный, богобоязненный англичанин – умрёт в девятнадцатом веке столь чудовищной смертью и что в нём не останется ни единой целой кости, – это жестокий удар для меня… Однако что такое с вашим матросом, Мельдрем? Пьян он, что ли? Сошёл с ума или что-то там ещё?

Петерсон, самый старый матрос на моей яхте, человек, способный волноваться не больше египетских пирамид, давно стоял на носу и багром отпихивал обломки брёвен, плывшие по течению. Теперь же, согнув колени, с расширенными от ужаса глазами, он яростно бороздил воздух указательным пальцем и вопил:

– Смотрите! Смотрите!

И мы увидели.

Исполинский ствол плыл по реке, волны лизали гребень его чёрной коры. И спереди, выставляясь над водой фута на три, как носовое украшение на корабле, из стороны в сторону раскачивалась страшная голова. Плоская, свирепая, огромная, как пивная бочка, она цветом напоминала поблёкший гриб, а на её шее виднелись чёрные и светло-жёлтые пятна. В тот момент, когда среди водоворота ствол прошёл перед яхтой, я увидел, как в дупле старого дерева развернулись два громадных кольца. Отвратительная голова внезапно поднялась на восемь или девять футов, глядя на «Геймкок» немигающими туманными глазами. Ещё миг – и дерево, пронесясь со своим ужасным обитателем мимо нас, исчезло в Атлантическом океане.

– Что это? – спросил я.

– Злой дух нашей мастерской, – ответил Северол, вновь становясь вчерашним болтуном. – Это и есть дьявол, посещавший наш остров, – большой габонский питон!

Я вспомнил, что слыхал на побережье рассказы о чудовищных змеях – боа, живших в глубине страны, о голоде, периодически просыпавшемся в них, и о силе их смертоносных объятий. И тут я всё понял. Неделю назад было наводнение, оно и принесло на остров дуплистое дерево и его страшного обитателя. Ствол остался в маленькой бухте, а мастерская была ближе всего к жилищу змеи. И когда в питоне просыпался голод, он уносил сторожей. Конечно, он вернулся и в последнюю ночь, когда Северолу показалось, будто что-то двигалось за окном. Это чудовище вползло в дом и раздавило несчастного Уокера, когда он спал.

– Почему питон не унёс его? – спросил я.

– Должно быть, молния и гром испугали гадину. Но вот и наш завтрак, Мельдрем! Чем скорее мы позавтракаем и вернёмся на остров, тем будет лучше, не то эти негры подумают, будто мы испугались.

1908 г.

Три корреспондента

Среди чёрных скал и красно-жёлтого песка виднелась маленьким пятнышком зелёная пальмовая роща. Оазис расположился на самом берегу Нила, который быстро нёс свои чёрные волны к Амбигольскому водопаду. Там и сям из реки высовывались большие белые валуны. Солнце в ослепительной синеве небес жгло песок, по которому двигались всадники в полотняных шлемах. Они изнывали от зноя.

– Да! – произнёс Мортимер, утирая лоб. – В Лондоне за этакую баню заплатишь по крайней мере шиллингов пять.