Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)

– Именно, – ответил Скотт, – но зато в турецкой бане не нужно ехать 20 миль верхом с револьвером и подзорной трубой через плечо да с бутылкой для воды у пояса. Посмотрите, как мы обвешаны, точно рождественские ёлки. Право, Мортимер, будет недурно, если мы остановимся в этой пальмовой роще и пробудем в ней до вечера.

Мортимер поднялся на стременах и начал вглядываться в южном направлении. Повсюду виднелись те же скалы и тот же красный песок. Только в одном месте это безотрадное однообразие нарушалось странной бугорчатой линией, тянувшейся вдоль Нила и скрывавшейся за горизонтом. Это была старая железная дорога, давно уже разрушенная арабами, но которую теперь восстанавливали англичане. Других следов человека в этой пустыне не было.

– Кроме пальмовой рощи, негде приткнуться, – сказал Скотт.

– Да, придётся отдохнуть, – ответил Мортимер. – Но, право, мне досадно за всякий час промедления. Что скажут наши редакторы, если мы опоздаем к сражению? Нам надо торопиться догнать войска.

– Ну, дорогой коллега, вы-то – старый журналист, и неужели мне надо объяснять вам, что ни один современный генерал, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не станет атаковать врага, пока пресса не прибудет к месту действия?

– Вы, конечно, шутите? – спросил молодой Энерли. – На нас, я думаю, смотрят только как на необходимое зло.

– Знаю, знаю, – засмеялся Скотт. – В «Карманной книжке солдата», составленной лордом Вольслеем, о газетных корреспондентах говорится как о бесполезных трутнях. Но ведь это, Энерли, всё не искренно.

И, подмигивая из-под своих синих очков, он прибавил:

– Поверьте мне, если бы предстояло сражение, то к нам прислали бы целый отряд кавалерии с просьбой поторопиться. Я был в пятнадцати сражениях, и всегда эти старые генералы старались обеспечить себя газетными репортёрами. Надо же, чтобы их кто-нибудь прославлял.

– Ну а если враги нападут на наши войска неожиданно, тогда что?

– Этого не может быть. Арабы слишком слабы, чтобы начинать сражение первыми.

– Стычки, во всяком случае, могут произойти, – продолжал настаивать Мортимер.

– Если будет стычка, – ответил Скотт, – то, вероятнее всего, в тылу, в арьергарде. А мы как раз здесь и находимся.

– И то правда. Мы, стало быть, в более выгодном положении, нежели корреспондент агентства «Рейтер», – ответил Мортимер. – А он-то думал обогнать нас всех и уехал с авангардом. Ну, так и быть, я согласен; раскидывайте шатры, будем отдыхать под пальмами.

Корреспондентов было всего трое, и они представляли три большие ежедневные газеты Лондона. Представитель «Рейтера» был в тридцати милях впереди, а корреспонденты двух вечерних пенсовых газет плелись на верблюдах в двадцати милях позади. Эти три корреспондента представляли собою избранную английскую публику, представляли многие миллионы читателей, уплативших расходы на их экспедицию и ожидавших от них новостей.

Наши служители прессы были примечательные люди. Двое из них уже ветераны, поседевшие в боях, а третий только начинал карьеру. К своим знаменитым товарищам он питал глубокое уважение.

Первого, который только что слез со своего гнедого коня, звали Мортимер. Он был представителем газеты «Интеллидженс». Высокий, статный господин с соколиным взором, он выглядел молодцом в своей светло-жёлтой блузе, верховых панталонах, коричневых гетрах и с красной перевязью через плечо. Кожа у Мортимера загорела и была красная, точно шотландская сосна; солнце, ветер пустыни и москиты сделали эту кожу недоступной внешним влияниям.

Скотт служил корреспондентом газеты «Курьер». Это был маленький, живой человечек, черноволосый и с кудрявой бородой. В его левой руке виднелся неизменный веер, которым он отмахивался от москитов и мух. Это был замечательный, несравненный корреспондент, уступающий разве только знаменитому Чандлеру. Но тот уже успел состариться и давно находился на покое.

Мортимер и Скотт были, собственно говоря, двумя противоположностями, и, должно быть, в этом и заключалась главная тайна их тесной дружбы. Они как бы дополняли друг друга. То, чего не хватало одному, находилось в избытке у другого. Мортимер был медленный, добросовестный и рассудительный англосакс. Скотт – быстрый, удачливый и блестящий кельт. Мортимер был солиден, Скотт вызывал симпатию. Мортимер умел глубоко думать, а Скотт блестяще говорить. Оба были нелюдимы. Военными корреспондентами они состояли давно, но по странному совпадению им до сих пор не приходилось работать вместе. Благодаря этому они вдвоём написали всю новую военную историю. Скотт был под Плевной, под Шипкой, видел войну с зулусами, Египет и Суаким. Мортимер был на бурской войне, ездил в Чили, Болгарию, Сербию и описал как очевидец войны на индейской границе бразильское восстание и события на Мадагаскаре. Всё это они видели собственными глазами, и поэтому было очень интересно слушать их разговоры: в них не было ничего теоретического. Зачем же им было делать предположения и строить догадки, когда они видели всё собственными глазами?