Хозяин дома на утесе

Был шанс, что не получая ответа, тетя быстро подрастеряет свой пыл и хотя бы ненадолго оставит меня в покое. Однако упорства тете Дженнифер было не занимать… А мои нервы были сделаны все-таки не из стали.

Когда в дверь постучали, я безмолвно вознесла благодарственную молитву. При появлении посторонних неприятный разговор вести уже попросту невозможно: приличия необходимо соблюдать.

Открывать дверь кинулась я сама, едва не опрокинув при этом стул.

На пороге стоял бледный и как будто измученный Майкл Страуд и глядел с немой мольбой.

— Нам нужно поговорить, Лив, — едва слышно пробормотал он. — Могу я войти.

Словно бы когда-то ему когда-то закрыт был ход в наш с тетей дом. Посторонилась и дала преподобному войти. Тетя выглянула из кухни и тут же предложила гостю поужинать с нами, однако Майк покачал головой. Откровенничать при тете друга явно не тянуло. Оно и понятно, я подозревала, речь пойдет об Амелии Картрайт.

— Пойдем в мою комнату, — потянула я Майка за руку на второй этаж. — Тетя, если нам что-то понадобится, я сама спущусь.

Тетя Дженнифер не имела привычки греть уши… Без приличествующего повода. Наверняка бы она не упустила случая послушать, о чем именно мы говорим с Майком, постояв пару минут под дверями с печеньем и молоком.

— Ты наверняка уже поняла, что именно я хочу с тобой обсудить, — тихо и как-то совершенно потеряно произнес Майк. Ни следа уже привычной уверенности, с какой добрый пастырь Майкл Страуд вещал с кафедры.

Я пожала плечами.

— Об Амелии Картрайт? Верно? — поинтересовалась я не без иронии.

Священник пожал плечами и как-то нервозно дернул свой воротник. Тот самый белый воротник, который был символом его церковного сана.

— Нет… Или да… — тяжело вздохнул Майк и уселся прямиком на мою постель, обхватив себя руками за плечи. В нормальном состоянии преподобный Страуд непременно сперва спросил разрешения. — Как только ты обзавелась собственной личной жизнью, сразу появилось желание обсудить чужую?

Я обмерла, услышав эти слова.

Неужели всем настолько очевидно, то

— Обзавелась личной жизнью? — чуть более нервно, чем следовало, спросила я. — Ты о чем?

Мой друг нервно рассмеялся.

— Ты можешь обмануть кого угодно, вот только не меня. Я видел, как вы с Фелтоном смотрите друг на друга, прикасаетесь изредка. Это происходит так естественно, что ни ты, ни он уже внимание не обращаете.

Вот один раз переспали, а уже такие признаки начали проявляться. Значит, нельзя допустить, чтобы нас с шефом вместе увидела тетя Дженнифер. Она точно не глупее Майка и знает меня еще лучше него.

— То есть ты пришел сюда, чтобы обсудить мою личную жизнь? — насупилась я и уставилась на преподобного Страуда с нескрываемым недовольством. — Или ты решил устроить мне внеочередную исповедь?

Как будто удалось усовестить Майка, по крайней мере, тот потупился и пробормотал:

— Да, ты права… Наверное. Мне не стоило поднимать эту тему…

Встреча с давней знакомой проехалась по вечно радостному провинциальному священнику как танк и словно всего переломала. Поэтому Майкл Страуд и прибежал ко мне рассказывать и плакаться. Даже мужчинам иногда нужно рассказать, что накипело.

— Я повстречался с Амелией давно. Очень давно. Тогда я еще и не помышлял о том, чтобы принять сан, стать священником… Помнишь, после выпускного я удрал из Кроули? Лучшей жизни искал, кретин.

Каждое произнесенное Майклом сочилось горечью. Разумеется, я помнила, как юный вихрастый мальчишка с горящими глазами укатил на старом раздолбанном мотоцикле на следующее же утро после получения диплома о среднем образовании. Тогда мы еще толком и не общались, но покидал родной город Майкл Страуд с такой помпой, что проигнорировать это событие не могла.

— Вот только нашел кое-что другое. Кое-кого… — продолжал устало и с явной неохотой мой друг.

И я уже знала, с кем свела Майка судьба. Амелия Картрайт. Иначе к чему вся эта история о прошлом?

— Я тогда играл в одной местной группе. Больше ерундой страдал, чем мечтал о славе. Она была на последнем курсе университета. Любимая дочка богатых родителей, умница, отличница, красотка… Принцесса и нищий, одним словом.

И, очевидно, принцессе нищий более чем приглянулся. Чему тут удивляться? Майкл всегда был обаятельным красавчиком, девушки на него вешались. И сейчас бы вешались, если бы не сан и не старания священника соблюдать все возможные приличия в отношениях с прихожанами.

— А что потом? — спросила я, понимая, что ничего веселого Майк не поведает.

Тот пожал плечами.

— Потом… Потом начали проблемы копиться. У меня, разумеется. Бары, где выступала моя группа, начали нам отказывать. Уволили со всех подработок… Перебивался с хлеба на воду. Даже у Амелии пришлось занимать.

Кажется, последнее удручало Майка больше всего прочего. Хотя удивляться не стоило, он относился к тому типу старомодных мужчин, которые приходят в ужас от мысли, что можно попросить помощи. Особенно у женщины.

В глаза мне преподобный Страуд за все время своего рассказа не посмотрел ни единого раза.