Хозяин Фалконхерста

Все препятствия, которые успела до этой минуты преодолеть Регина, не шли ни в какое сравнение с тем, что им еще предстояло. В компании Нерона ей было как-то спокойнее. Он был силен, красив и уверенно шагал вперед. На него можно было положиться.

Двери конюшни оказались распахнутыми. Внутри Нерон крадучись, как огромный кот, двинулся к забеспокоившимся лошадям в стойле. Сняв со стены упряжь, он выбрал кобылу посмирнее, которая не воспротивилась хомуту, и впряг ее в легкую повозку, стоявшую у выхода. Все трое залезли в повозку. Регина затаила дыхание. Колеса заскрипели по деревянному полу, конские копыта гулко застучали в тишине, однако стоило им выехать наружу — и движение стало беззвучным.

Когда они оказались на главной дороге и Нерон хлестнул кобылу, заставив ее перейти на бег, Регина перевела дыхание. Она четко представляла себе, как добраться до места назначения: они поскачут вдоль реки Томбигби, пока не доберутся до городка, где есть мост. Оттуда уже будет рукой подать до Вестминстера, из которого ей приходилось ездить на поезде в Мобил. В Вестминстере они оставят Нерона и лошадь с повозкой, а сами сядут в поезд. Хаммонду не придет в голову искать их так далеко.

Лошадь бодро влекла их по выбеленной луной ленте дороги. Регина сжимала в объятиях сына.

— Бежим, Бенони, бежим! — возбужденно шептала она. — Даже если нас поймают, хуже нам уже не будет. Тебя бы все равно продали, и мне бы тогда все было безразлично — пускай и меня продают.

— А куда мы направляемся?

— Попробуем доехать на поезде до Мобила, оттуда — в Новый Орлеан, а потом пароходом — на Север. Заруби себе на носу: пока мы бежим, я — твоя хозяйка, ты — мой слуга. Ничего не поделаешь, ты темнее меня. Я могу сойти за белую, а ты никак, тем более здесь, на Юге. Север — совсем другое дело. А пока нам придется поломать комедию, Бенони. Смотри, не назови меня по оплошности «мама». Теперь ты будешь называть меня «миссис». Помнишь маленькую мисс Аманду? Вот и зови меня «миссис Аманда».

— Слушаюсь, мэм, миссис Аманда, мэм, — отчеканил Бенони, желая продемонстрировать свою сообразительность.

— Лучше бы ему пересесть назад, — пробасил Нерон, оглядываясь на Бенони, нежащегося в материнских объятиях. — Если мы напоремся на патруль, не годится, чтобы белая леди тискала негра. — Он натянул поводья и остановил лошадь. — Полезай назад, можешь свесить ноги вниз.

— Так надо, мама?

— Выходит, что да. Нерон прав: вдруг появится патруль?

Бенони повиновался. Его душил гнев при одном взгляде на Нерона на облучке, однако необходимость маневра не вызывала у него сомнений. О, как он ненавидел проклятого негра, проделывавшего с ним в карцере такие унизительные вещи! Впрочем, воспоминания были не такими уж неприятными. Если бы не боль…

Под покровом ночи они ехали мимо погруженных в сон селений и белых громадин господских усадеб, прячущихся за высокими деревьями. Далеко за полночь они миновали длинный мост, переброшенный через Томбигби, и Регина облегченно вздохнула: теперь она не сомневалась, что они на верном пути и что опасный участок дороги близок к завершению. Темнота, ритмичное покачивание повозки и мерный цокот конских копыт полностью привели в порядок ее нервы. С каждой минутой расстояние между ними и Фалконхерстом увеличивалось, а шансы на спасение возрастали. Ей не хватало Бенони, которого она была готова вечно не выпускать из объятий, но она испытывала благодарность к Нерону, без которого спасение оказалось бы под большим вопросом. Недавнее напряжение дало себя знать: она погружалась в сон. Прежде чем задремать, она сделала над собой усилие и дотронулась до затылка Бенони.

— Как дела, сынок? — Усталость была так велика, что она с трудом ворочала языком.

— Все в порядке, мама. То есть миссис Аманда, — спохватился он. — Как бы мне хотелось сидеть с тобой рядом!

— Полезай под скамейку и попытайся уснуть. Завтра нас ждет нелегкий день, так что тебе лучше выспаться.

Советуя сыну отдохнуть, она вспомнила о собственной усталости. Веки ее опустились сами собой, и она, радуясь, что есть Нерон, неутомимо правящий лошадью, крепко уснула. Во сне ее чем-то придавило — тяжесть была мягкой и напоминала о восторге, какого она не знала уже много лет.

Сон ее длился не больше нескольких минут. Открыв глаза, она поняла, что столь приятное ощущение мягкости происходит оттого, что Нерон навалился на нее всей грудью, обвив ее рукой.

— Ты спала, — сообщил он, — а я на тебя смотрел и все думал: хорошо бы, если бы на твоем лице не было вот этой штуковины.

От негра исходил резкий мускусный запах, однако он не вызвал у нее отвращения. Наоборот, он разбудил ее чувства. Рука, обвившая ее, многое обещала. Она приподняла густую вуаль и внимательно посмотрела на него. Он был далеко не так красив, как Драмсон: квадратное, грубое лицо с ярко выраженными негроидными чертами — расплющенным носом, широкими ноздрями, толстыми губами. Под низким лбом горели глубоко посаженные глазки. Нет, этот мужчина не был красив, но это был настоящий мужчина, и его грубая сила нашла отклик в ее естестве.