Хозяин Яузы

«Странно все же, – подумал он, – почему при упоминании Лефорта Неля вздрагивает и меняется в лице? Неужели так волнуют ее дела давно минувших дней?»

Глава 9 Шлюз

Удивило Федора то, что на этот раз Неля уселась в большую лодку второй, следом за Данилой, а Филу жестом указала на свою лодочку из двух шин. Данила что-то резко сказал ей, она так же резко ответила, он покачал головой, но больше не спорил.

Лодки тихонько плыли по течению, слева утопали в тумане скучные постройки, огороженные толстыми стенами. Справа показались затейливые высокие дома из рыжего кирпича, больше всего напоминавшие гигантские гайки разной величины – круглые башни венчали крыши, похожие на шляпки. Федор решил, что они явно построены незадолго до Катастрофы. Потом промелькнуло простое серое здание этажей в десять – повеяло от него чем-то непоколебимым и хмурым. Следом пошли невысокие домики, пустыри, лишь маячила в отдалении башня с непонятной надписью наверху, да поблескивали кое-где луковки куполов. «По правой руке – пустырь, по левой руке – монастырь», – вспомнил Федор. Старый Данила вглядывался в темноту. Спустя некоторое время он махнул рукой в сторону правого берега:

– Причаливаем.

Фил принялся загребать веслом, Федор, уже освоившийся на воде, пытался помогать ему. Когда подплыли к берегу, Данила палкой с крюком на конце зацепился за кованую ограду набережной. Потом, подтянувшись, ловко, как молодой, вскарабкался наверх и застыл, всматриваясь туда, где вдали темнели деревья, где уходила наверх Новая Басманная. Тьма накатывалась оттуда, порыв ветра толкнул его в грудь. Глухо зарокотал гром. «Неужели гроза будет – только этого не хватало», – подумал старик.

Тьма, пришедшая со стороны Садового кольца, окутала город. И город пропал – лишь кое-где среди зарослей виднелись развалины строений, напоминавшие о том, что когда-то здесь было царство человека. В слабом свете выглянувшей из-за туч луны блеснул вдали позолоченный купол церкви.

Даниле и до Катастрофы странными казались эти места – тихие, безлюдные улочки и обветшалые особняки на Новой Басманной. Новой она была, наверное, в очень давние времена. Старик знал, что ближе к Садовому кольцу пересекает улицу овраг, там проходит железнодорожная ветка, ведущая к трем вокзалам. Этот овраг он про себя называл Мертвой лощиной – его облюбовали веселые мутанты с Каланчевки. Возле моста через овраг – старая церковь, и оттуда уже рукой подать до высотки, на первом этаже которой – вход на станцию метро «Красные ворота».

До Катастрофы это расстояние можно было пройти, наверное, минут за двадцать – ну, за полчаса, если медленно. Данила прикинул, сколько опасностей таил этот путь теперь – каждый дом, каждая квартира могли оказаться чьим-то логовом, каждый двор – чьей-то охотничьей территорией. И шестое чувство подсказывало ему, что в эту ночь лучше сюда не соваться.

Данила еще колебался, прикидывая возможные пути, и вдруг услышал там, вдалеке, знакомые звуки. Он словно вновь оказался в прошлом, и на секунду ему даже померещилось, что это мальчишки балуются, взрывают хлопушки. Или кто-нибудь палит из ракетницы – потому что день рождения или просто потому, что лето, и это уже повод радоваться жизни.

Но он быстро опомнился. Сегодня эти звуки могли означать лишь одно – там, у Красных ворот, идет перестрелка между группами сталкеров, что-то не поделивших на поверхности. А значит, их маленькому отряду путь туда заказан. Еще не хватало попасть под шальные пули.

– Не выйдет ничего. Через шлюз придется, – сам себе сказал Данила и спрыгнул обратно в лодку.

Поплыли дальше. Вскоре Федор увидел, что река словно бы стала шире. А впереди разглядел невысокое светлое квадратное здание, стоявшее на каменном островке. Оно было по-своему примечательным – сверху его украшали белые статуи. Время их не пощадило: в отличие от стражей Бауманского института, у одной фигуры не хватало рук, у другой – ноги до колена, а у третьей – головы. Непогода обтесала их, и фигуры походили на грозных древних идолов, очертаниями лишь смутно напоминающих людей. Федор, уже чувствующий себя чуть ли не специалистом по строительству, мысленно отнес сооружение примерно к тому же периоду, что и огромный дворец с портиком, оказавшийся институтом, и павильон Электрозаводской. Впрочем, он мог и ошибаться.

«Интересно, – вдруг пришло ему в голову, – почему революционеров изображают чаще всего в пальто или шинелях? Наверное, оттого, что революция была осенью. Да и вид у них в такой одежде еще более суровый». Но здесь статуи были вроде бы одеты по-летнему. Наверное, раньше весь их вид говорил о том, что надо радоваться молодости и здоровью – пока время над ними не поработало.

Здесь река разделялась на две части. За домиком простирали к небу искореженные ветви деревья – маленький островок посреди реки был покрыт буйной растительностью, его правильная форма указывала на искусственное происхождение. Справа на пологом берегу тоже темнела роща, слева склон уходил вверх. И у Федора неприятно засосало под ложечкой – уж больно удобное было место для засады.