Хозяин Марасы

Марта, значит. Ни часа без воспоминаний об это мрази! Вот бы ещё разок встретиться с ней, как днём – в укромном месте без лишних свидетелей. Встретиться и договорить до конца, поставить на место страдающую алкоголизмом королеву драмы! Эта мысль раскалённой иглой засела в мозгу разозлённой женщины. Ввинтилась острым шурупом. Найти Марту. Найти. И не только поставить на место, но и отделаться от мешающегося мусора, не дающего отдыхать. Зря её сюда позвали, зря её в тюрьму не посадили. От Марты надо избавиться, как от назойливой мелодии, и всё!

Злая зависть разъедала Регину изнутри. Сколько лет она пыталась выбраться из той ниши, где застряла после окончания университета – стабильная работа, стабильная зарплата и ни одной ступеньки наверх! Попадались приличные, то есть богатые мужики, но жениться они, вскормленные новыми правилами жизни и свободы, не желали, а для содержанки Регина была слишком своевольна. Эта же… сначала выскочила замуж за богатенького дурачка, а теперь и вовсе нашла себе то ли хозяина острова, то ли его сынка, а то и обоих!

Регина шагнула под дождь, поёжилась от охватившей её прохлады, а затем зашагала прочь от дома. Изящные босоножки давили размокшую землю, платье быстро пропиталось водой и прилипло к телу, волосы обвисли, утратив форму и объём, но это не волновало её – Регине требовалось срочно избавиться от этой занозы в жизни.

Марта Риккерт должна умереть. Марта Риккерт обязана умереть!

* * * * * * *

Найти отца не составило труда. На родном острове, где каждая травинка жила лишь благодаря его прихоти, всё тянулось к тому месту, где стоял хозяин. Так и Бо, выбравшись на берег и устроив Феличе под раскидистым тамариндом, в защите от ветра, не раздумывая направился вверх по тропинке, мимо редких банксий и шиповника. Ноги сами вынесли его к домику для гостей, в окнах которого горел свет, а после – в апельсиновую рощу. Самое любимое место Дэя. То ли дело было в том, что подобное тянется к подобному, то ли в замечательном обрыве, с которого открывался едва ли не лучший вид на море, но Рыжик больше всех мест любил именно этот кусок земли и камня.

Ещё когда Бо пробирался мимо зарослей акации, он заметил невысокую, одинокую фигурку, задумчиво бредущую по кривой траектории в том же направлении, что и он. Досадливо выругавшись, Бо заложил небольшой крюк и вышел к роще у самого обрыва. Ветер пах солью и водой, готовясь принести с собой кроме туч ещё и грозу. Первые дальние отсветы уже расчерчивали небо на горизонте, окрашивая серый свинец лилово-белым.

Лоренцо Энио Лино стоял у самого края, спиной к роще, и со странной улыбкой смотрел на ярящиеся волны. Бледное, почти белое лицо было спокойным, недвижным, только ярко-синие глаза горели от предвкушения да кривились губы. В его пальцах был зажат листок бумаги, и при приближении Бо нахальный ветер вырвал его, унеся в сторону кипящего моря.

Salve, Pater, – поздоровавшись, он остановился рядом, вглядываясь в черты лица Лино. Такое выражение он видел лишь однажды – когда они увозили на остров Феличе. Что-то мычащую, то заходящуюся плачем, то сгибающуюся от дикого хохота, безумную уличную девку.

Salve, Caesar. Salve, nihil135, – ответил тот, даже не поворачиваясь в его сторону.

Кажется, этот девиз звучит лучше, чем предыдущий. Спасибо! Как только обзаведусь щитом, то сразу напишу его.

Где ты потерял мою дочь?

Феличе на берегу – любуется подарком Дэинаи и перебирает драгоценные побрякушки. Даже если начнётся снежный буран, то она не скоро прекратит своё занятие. Да и не заметит этого тоже.

Как много гостей, званых и незваных, – Лино повернулся к сыну и рассмеялся. – И долгожданных. Я жаден, но не столько же! Что вы натворили на берегу, Борха?

Это так важно?

Должны же мы поговорить о чём-то, пока ждём начало патетической части «немецкой сюиты». Марта бредёт в сомнениях и тревогах, и у нас есть минут десять до того момента, как ударят первые литавры.

Опять занял место кукловода?

Дирижёра, кретин! – Лино отвесил ему лёгкий подзатыльник. Бо, отвыкший от подобной экспрессии в свой адрес, удивлённо округлил глаза. – И потрудись объяснить, зачем ты прирезал дурачка Буджардини?

Слишком много болтал. К тому же, он вывел на остров вашу с Танилой сестру по несчастью, – Бо отвернулся от отца, вглядываясь в море. Многоликое и непредсказуемое, оно могло быть всем и ничем, безграничной пустотой. То бурное, полное угрозы и несущее смерть тому, кто посмеет сунуться в его пределы. То тихое, полное безмятежного спокойствия и древней красоты, неподвластной никому из живущих на свете. То жадное, а то оставляющее на берегу чудесный янтарь и – изредка, только для вечного ребёнка – хранящиеся на дне сокровища. Жемчужные нити, золотые браслеты, серебряные зеркала. Сейчас же Бо по нраву было именно такое море – буйное и злое. – Или по счастью? Ты рад своему существованию, Старик?

Интересно, как же Буджардини это сделал? – Лино прищурился, игнорируя последний вопрос сына. – Чужой крови я не чуял!