Хозяин Марасы

Ладно, он исполнил свою задачу, прикрыв ошибку предка – доставил на остров Марту, так что земля ему галькой морской с ежиной шкуркой. О, подожди, – Лино развернулся, вглядываясь во мрак апельсиновой рощи. Совсем рядом, метрах в сорока, стояла под деревом та самая серая фигурка и напряжённо вглядывалась в бушующее небо. Невзрачная, мокрая и откровенно жалкая.

Это она? – Бо с сомнением покосился на «мышку». – Слишком уж… никакая.

Мне что, принимать в семью только за сиськи? Тогда надо выгонять тебя и mio coglione! – по-немецки, но с родной руганью, ответил отец. – Нет, тут дело во внутреннем сумасшествии! В упорстве и любви, мой дорогой Борха.

А за тем деревом кто?

Одна из лишних девок. Останешься посмотреть?

Конечно, – Бо с интересом наблюдал за тем, как девица в коротком платье, осторожно выходя из-за апельсинового дерева, старается бесшумно подкрасться к Марте. Её усилия были напрасны – свист ветра, гроза и внутренняя сосредоточенность жертвы скрадывали все звуки, и «охотница» могла шуметь сколько угодно, оставаясь незамеченной. Бо прищурился и закусил губу, с азартом ожидая дивного зрелища – доказательства права. Права быть в семье.

И ещё, Борха. Нет.

Что – нет? – он с некоторым подозрением посмотрел на отца.

Первое «нет» – я оставлял в живых ублюдков, посягнувших на мою дочь, совершенно с другой целью. Второе «нет» – не этого всего я хотел, и для тебя, и для Феличе. Третье «нет» – я не всегда вас слышу, у меня есть уважение к вашей жизни и жалость к собственному разуму, которому не все знания полезны. А сегодня ты слишком громко кричал. – Лино говорил, не отрывая взгляда от Марты, и поэтому не видел, как Бо попытался скрыть улыбку, а потом и вовсе отвернулся, чтобы беззвучно рассмеяться.

* * * * * * *

От созерцания содержимого ларца Феличе отвлёк не снежный буран, а книга. Это было необычно для неё, но ведь и находка была не простой! Поначалу она решила, что это проделка Бо. Брат знал, что она была способна читать даже в темноте, и поэтому мог оставить ей подобное напоминание об их уговоре, чтобы она не тратила зазря время в ожидании, а занималась чем-то полезным. Но Бо всегда предупреждал её о своих планах, проговаривая всё по два-три раза, и не в его духе было подкидывать ей такие книжки-загадки. А в том, что это была загадка, Фели не сомневалась.

Во-первых, текст старой, ветхой книги с надорванной обложкой не принадлежал к категории классической литературы. Во-вторых, он был написан кусками, на смеси языков, и было сложно понять смысл слов, вьющихся чёрной лентой по пожелтевшей бумаге. Братья и папа постоянно учили Феличе чужой речи, но она постоянно её забывала, и поэтому не могла прочесть ни слова. Лишь почти в самом конце небольшого томика Фели нашла отрывок, напечатанный сразу на двух языках – итальянском и латыни.

Наморщив лоб, крутя в пальцах тяжёлую цепь с цветами из оникса, Фели потихоньку разбирала смысл предложений, думать забыв о буре и дожде. Ведь если рядом с ней оказалась подобная вещь, то это вряд ли было просто так! Папа, Бо, Дэинаи – не важно, кто оставил старенькую книгу. Важно было то, что её оставили несомненно для неё, и Феличе не собиралась расстраивать свою семью.

Дуэндэ. Книга, найденная на южном пляже острова Мараса

Я боюсь потерять это светлое чудо,

что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,

я боюсь этой ночи, в которой не буду

прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мёртвая груда

устилать этот берег таинственный станет;

я носить не хочу за собою повсюду

те плоды, где укроются черви страданья.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,

если ты моя боль, что пощады не просит,

если даже совсем ничего я не стою, -

пусть последний мой колос утрата не скосит

и пусть будет поток твой усыпан листвою,

что роняет моя уходящая осень.138

2002 год. Зима