Хозяин Проливов

Края у раны сошлись, но кожа вокруг нее была горячей и красной, что говорило о воспалении. По совету Неокла, плечо прижгли раскаленным железом. Тавру дали в зубы кусок каната, чтобы он не кричал. Асандр держал его за руки, боясь, что тот ненароком дернется и покалечит себя еще сильнее.

Потом Лисимах выпил сразу полкувшина красного вина, которое Сфокл держал у себя под гребной банкой, и отвалился на мягкие скатки из плащей. Корабли уже огибали мыс Кетий. На месте недавнего сражения море казалось совершенно гладким. Со дна не торчали мачты погибших судов. Только пологие волны нет-нет да и проносили мимо обгоревшие доски. На сердце у многих было тяжело, и мимо мыса лодки прошли в полной тишине.

Лишь к вечеру жар у Лисимаха спал. Он разлепил опухшие веки и остановившимся взглядом уставился на войлочное одеяло с треугольными оберегами.

— Женщины, — откидываясь назад, протянул тавр. — Они пьют жизнь. — Он улыбнулся непониманию друга. — У нас мужчины и женщины не живут вместе. И встречаются редко. Мужской дом далеко. Охотники не приходят в деревню. Только отправляют по праздникам молодого. На кого укажет жребий. Больше мы его не видим. Женщины забирают его целиком. А потом приводят к обменному камню — ну там, где мы оставляем дичь, а они зерно — детей. Мальчиков, которым уже минуло шесть. Говорят, что ушедший возродился в них…

По спине у Асандра побежали мурашки.

— Раньше я боялся, что жребий падет на меня. — Лисимах провел ладонью по вышивкам.

Асандр поежился. Женщина — всегда смерть. Так было, когда он впервые сошелся с меотийской девкой у камней. Она казалась хрупкой и нежной, но за ней шла смерть на рослых скифских конях. Смерть спала в пещере Апатуры на мягком тигровом ложе. Сворачиваясь змеиными кольцами, она угрожала не только ему, но и его ребенку. Малыш еще не родился, а уже был мертвецом. Женщина — всегда угроза!

Легкий бриз хлестал атамана по лицу. Асандр облизал палец и поднял его вверх:

— Ставьте парус!

Ветер был попутный, и усталые люди с радостью бросили весла. Лисимах наконец задремал. Он не проснулся, даже когда над его головой на мачте оглушительно хлопнула растягиваемая материя. Корабли бежали на север, и пока ветер дул из Эвксина, нагоняя в пролив высокую воду, они могли проскочить Боспор вдвое быстрее, чем на веслах. Привычные мели ушли глубоко на дно. Это было на руку гребцам. Обычно мимо Пантикапея следовало проходить как можно ближе к греческой стороне. Благодаря глубокому фарватеру, она была судоходнее. Более пологий противоположный берег изобиловал заболоченными отмелями, где корабли застревали намертво. Но сейчас Неокл предпочитал держаться восточнее, опасаясь, что Хозяин Проливов заметит пиратские суда. Способен ли город выставить хоть одну гребную диеру с воинами, чтоб отомстить за потопленный караван, — это был еще вопрос. Но старый лоцман решил не рисковать. Он налег на рукоятку рулевого весла, выправляя курс, и все ладьи, следовавшие за атаманской, выровнялись по ее корме.

Пантикапейская крепость нависала Над самым узким местом Боспора, напоминавшим горлышко амфоры. Говорили, что сам Геракл через пролив расстрелял из лука коров Ану, пасшихся на противоположном берегу. Однако ни один смертный еще не смог повторить его подвиг. Поэтому Неокл лишь хмыкал да посмеивался, когда над бруствером нижних укреплений, самых близких к воде, запели трубы — их хорошо было слышно в холодноватом воздухе — и замелькали нечастые гребни шлемов.

«Да, с защитниками негусто», — подумал Асандр. Он прищурился, стараясь посчитать блестевшие на солнце шлемы, но они на расстоянии сливались в сплошную желтоватую полосу. Суета на стенах не понравилась атаману. Как и черные продолговатые предметы, выкинутые пантикапейцами на веревках за стены. Издалека они напоминали обугленные коконы громадных бабочек, и Асандр не сразу догадался, что это человеческие тела. Всего четыре. Они висели вниз головами, привязанные за ноги, и мерно покачивались, как веретена на нитках.

Страшное предупреждение. Знак для пиратов, наглядно объясняющий, что с ними сделают, если поймают. Не нужно было гадать, кто именно украсил собой крепостную стену.

— Сволочи!!! — истерично завопил Бут, тыча пальцем в направлении повешенных.

— Бедный Трифон! — цинично отозвался Неокл. — Он так стыдился своих помятых яиц, что предпочел их поджарить.

— Молчать! — рявкнул Асандр, перекрывая голосом внятный ропот гребцов. — Неокл, мы не можем отойти еще ближе к меотийскому берегу?

— Итак идем по краю мели, — донеслось с кормы. — Ровняю западнее.

Это было опасно. Пантикапейцы выставили за бруствер круглые щиты. «Неужели они собираются стрелять? — удивился Асандр. — С такого расстояния? Что у них за луки?» Но вместо лучников на стене появились пращники, и в воздухе взвились какие-то круглые темные точки.

— Дикий огонь! Дикий огонь! — закричали с мест гребцы и побросали весла.