Хозяин Севера

Я... я не была девственницей — как-никак даже замужем успела побывать, но ни одна из ночей с Аркадием не подготовила меня к тому, что сейчас творил с моим телом этот снежный человек.

Меня как будто раздирали пополам.

Я кричала — кричала, звала на помощь, слезно просила зверя не причинять мне боль... а потом, поняв, что этого зверя мои крики совершенно не трогают, замолчала.

Он возвышался надо мной — огромный, страшный, невероятно сильный.

А я лежала на снегу, ощущая, как в обнаженную кожу впиваются миллионы острых льдинок заледеневшей корки весеннего снега — но не чувствуя при этом ничего.

Все мои чувства забрал этот монстр, который совершал сейчас мерные толчки в моём теле.

Мне было уже всё равно.

Я понимала, что когда он утолит этот голод, мне придет конец — и я уже даже ждала этого, завидуя доле Марианны. Судя по всему, подружка не мучилась — её, наверное, просто съели.

В то время как меня использовали как сырье на безотходном производстве.

Наконец, чудовище зарычало, убыстрило темп, а затем дернуло мою голову на себя — я повисла тряпичной куклой на его руке за минуту до того, как чудовище впилось зубами в мою плоть — в место между шеей и плечом.

Я поняла, что умираю — и закричала от новой боли, в то время как зверь завыл от наслаждения, продолжая оставаться в моем теле...

Его желтые светящиеся торжеством глаза напоминали двоящуюся Луну, которая как раз висела на небе, освещая всё это непотребство, а само лицо зверя...

Я кажется, умирала, потому что зверь вдруг внезапно стал напоминать мне того красавчика из сна, который я видела под старый новый год.

«Вот она оказывается, какая смерть», — подумала я, решив, что это сказывается недостаток кислорода в крови — скорее всего, мне разорвали шею, и теперь я брежу от кровопотери.

Красавчик с наслаждением, громко вздохнул — и открыл глаза.

А я свои закрыла.

Умирая, я почти улыбалась тому, что перед самым своим концом я всё-таки узнала, какого цвета — какого настоящего цвета — были глаза у этого парня-мечты.

Серые.

Я провалилась в небытие не печалясь больше о том, что так вышло. В конце концов, у каждого из нас своя судьба, свой час. Мой час пришёл здесь и сейчас... по крайней мере, мне довелось увидеть красивые мечта, познакомиться с хорошими людьми.

Я вспомнила Василису Игнатьевну, которая так много сделала для меня; Марианну, Костю, Анну, Павла — всех тех, кто всё это время принимал непосредственное участие в моей жизни. Кто помог мне не чувствовать себя здесь одинокой.

Я вспомнила бабушку Наташу и своих родителей. Сейчас, чувствуя, что мой конец уже близок, я больше не боялась смерти... ведь там, за гранью, нас ждут наши родные.

Ещё я вспомнила Аркадия — и мысленно пожелала ему долгой и счастливой жизни.

Которой у меня не вышло.

Бывает.

Не кого было в этом мне винить. Никого.

Даже себя.

Вдалеке кто-то протяжно выл... затем я услышала обеспокоенный мужской голос, отдающий резкие приказы.

Но мне было уже всё равно. Моё сознание померкло.

Когда-то давно, когда бабушка Наташа ещё была полна сил и здоровья, мы заговорили с ней о смерти...

Я уже на тот момент была достаточно взрослой, и ей не было нужды успокаивать меня добрыми словами, как она это делала после смерти родителей.

Но даже тогда бабушка говорила, что бояться смерти не надо. «Это естественная часть жизни», — говорила она. — «Мы рождаемся, чтобы сменить старшее поколение, и умираем, давая место для жизни нашим потомкам. А сами отправляемся отдыхать».

Меня тогда поразило, что бабуля назвала смерть — отдыхом... Сейчас же, проваливаясь в небытие, я улыбалась, понимая, что именно она имела в виду.

Это даже не отдых. Это избавление.

От боли, которая раздирает твоё тело... От страха, которая раздирает твою душу. От сожалений, что лучшие дни так никогда и не случатся с тобой...

Я брела по холодному, плотному туману, чувствуя затылком, что где-то рядом со мной находится то самое чудовище, что только причинило неимоверную боль моему телу.

Здесь, в этом тумане я почему-то не боялась чудовища, но мне было дико неприятно из-за того, что этот зверь задерживает меня там, где мне нет места.

Не знаю почему, но я точно знала, что это именно его вина — именно из-за него я хожу кругами в тумане, вместо того, чтобы выйти... выйти к бабушке?

— Бабуля, — всхлипнула я, обращаясь к туману. — Бабушка!

Логичней было позвать маму и обоих родителей, но я опять же, как будто откуда-то знала, что родители далеко и не услышат меня. А вот бабушка... что-то со полнолунием, которого я не видела. Здесь, в тумане, полнолуния не было видно, но оно всё равно как будто присутствовало в моём сне.

Стоило мне об этом подумать, и я увидела, как через толстую занавесь тумана пробивается лунный луч, который как будто вёл ко мне бабушку … и Василису Игнатьевну.

Старушки шли рука об руку и о чем-то мило беседовали. Моё появление застало из врасплох.

— Как же так, — всплеснула руками бабуля и покосилась на Василису Игнатьевну. — Как же так, Вася?

Василиса Игнатьевна, резко помолодевшая, недовольно нахмурилась.

— Всё хорошо, Наташа.