Хозяин Севера

Я думала об этом... долго думала. И хотя мне так до конца и не верилось, что какой-то незнакомец может пожелать себе быть связанным с женщиной, которую он только встретил, но все слова Германа, все его поступки лишь подтверждали мою теорию.

Пока я всё ещё мысленно пыталась решить этот ребус, замок в двери стал проворачиваться. Девушки, которые работали в этом доме, перед тем, как открывать дверь, обычно стучали, но в этот раз стука не было. То есть это были явно не девушки...

Когда дверь в комнату открылась и на пороге с подносами, полными еды, появился Герман, я поняла, что была права.

Впрочем, мне это никак не помогло.

Герман зачем-то стал уговаривать меня поесть. А я смотрела на него и думала, что мне плевать на все его просьбы. Плевать на еду. Плевать на него самого...

Ха! Теперь, когда Герман появился в моей спальне с едой, стало понятно, почему он запер дверь между нашими комнатами.

Потому что ему не было никакой нужды торопиться, чтобы найти со мной общий язык... У Германа, как он это считал, будет для этого целая жизнь. Поэтому можно было просто закрыть дверь на замок — чтобы его «истинная пара» не сбежала — и отправиться по своим делам.

Это моя жизнь разлетелась в ошмётки, а Герман свою, судя по всему, сейчас бережно собирал обратно воедино. Возможно, он и бегал целый год по лесам в виде дикого зверя... но сейчас это был человек (или нечеловек) с большими возможностями, который явно собирался восстановить всё, что он утратил за это время.

А я... я была всего лишь одним из подарков к его возвращению.

Пока я мысленно горевала над своей судьбой, Герман выставил все тарелки на небольшой столик журнальный столик и пододвинул к нему стул.

— Сядь. — Приказал он, сам в это время усевшись на кровать. — И как следует поешь.

«То есть меня здесь даже не будут допускать до кухни?» — подумала я, с отвращением глядя на тарелки. Бифштекс со спаржей, небольшие шашлычки на шпажках с красным перцем и томатами черри, глубокая плошка с пловом, длинная блюдо со всевозможной нарезкой...

И вот что странно, даже в той избушке, где я очнулась впервые после леса — даже там у меня была свобода перемещения. А здесь, получается, эта свобода закончилась?

— Наташа. — Голос Германа звучал как приказ. Он взглядом указал на стул.

Мне на несколько секунд стало от этого страшно, но я смогла пересилить свой страх. Не потому что вдруг почувствовала себя в безопасности — совсем нет, но потому, что поняла, что всё самое худшее со мной уже случилось.

Бояться не имело больше смысла.

— Спасибо, — покачала я головой. —Но я не хочу есть.

— Ты должна поесть, — процедил Герман и дернул спинку стула в сторону — так, что тяжелые ножки стула ударили по полу, а стул развернулся на девяносто градусов ко мне. — Иначе ты можешь навредить себе.

— Я никому ничего не должна, — покачала я головой. — Я ни есть, ни пить в этом доме не буду.

— Наташа... — Герман недовольно сощурился. — Не. Испытывай. Мое. Терпение.

— Это я испытываю твоё терпение? — не поняла я. — Я???

Мужчина кивнул, не спуская с меня взгляда своих странных, как будто-то покрытых инеем, серых глаза.

— Это ведь ты обещал, что отвезёшь меня домой, а вместо этого привёз в какой-то особняк! — горько воскликнула я. — Это ведь ты запер меня в этой комнате! Как будто мне не хватило того насилия, что я переживала в лесу. И после всего этого я все еще остаюсь заложницей...

Спинка стула хрустнула под пальцами Германа.

Отшвырнув сломанный стул в сторону, мужчина поднялся с кровати, внезапно оказавшись прямо передо со мной.

— Ты не заложница, а хозяйка всего вокруг, — процедил он, схватив меня за подбородок и вынуждая таким образом заглянуть ему прямо в глаза. — Хозяйка!

Ага, хозяйка, которую заперли в её же комнате...

«Хороша хозяйка», — подумала я, чувствуя как сильные пальцы Германа, явно не соизмеряя сейчас силу, больно впиваются в мою кожу.

Я была почти уверена, что завтра у меня на этих местах появятся синяки... впрочем, если я так и останусь в этой комнате, то ни у кого никаких вопросов не возникнет.

А самое ужасное, что я ничего не могла с этим поделать... я не могла сопротивляться Герману, даже если бы очень этого хотела. Он может сделать со мной всё, что захочет... и судя по поведению испуганных девушек, которые здесь работали, никто ему ничего не скажет.

«Плюс ко всему этому, он считает меня своей женой».

Я вспомнила ночной лес... и монстра, который нетерпеливо брал меня прямо на земле... Он резко врезался в моё тело, а я с каждым его движением всё сильнее проваливалась в корку жёсткого обледенелого снега, больно впивавшегося в мою спину.

Боль с обеих сторон...

Резко тряхнув головой, я сумела отогнать от себя эти мысли, которые не несли с собой ничего хорошего — только ужасные, болезненные воспоминания. Сейчас мне было не до этого — сейчас я должна была в первую очередь думать о своём будущем, а не о прошлом. И все же...

… слезы я не удержала.

Герман зарычал... зарычал как дикий зверь, после чего сразу же выпустил моё лицо из захвата своей руки.