Хозяин Севера

— О, мне тоже много чего не нравится в этой жизни... К примеру, почему мужик, которого я первый раз в жизни вижу, вдруг решает за меня, что и как мне делать, а?

— Потому что ты моя жена, — вдруг зло рявкнул Герман. Я видела, как он дернулся в мою сторону — резкое, какое-то то ли злое, то ли отчаянное движение, которое заставило меня испугаться и закрыть глаза...

Но через мгновение ничего не произошло. На меня не набросился страшный зверь.

Меня не прижал к кровати огромный мужчина.

Только тихо захлопнулась дверь, ведущая во вторую комнату — и всё.

Меня оставили в покое до середины следующего дня.

Точнее, меня закрыли под замок.

Так, будто это я была тем диким зверем, который находил в лесу глупых туристок и пользовался их телом; так, будто это я не могла контролировать себя и представляла опасность для окружающих меня людей; так, будто это именно я могла сделать что-то плохое с оборотнями, которые похитили меня... и, кажется, не собирались возвращать меня назад.

Меня просто заперли.

За все то время, что я находилась взаперти, моё вынужденное одиночество прерывалась всего несколько раз: когда в комнату эпизодически заглядывали всё те же испуганные служанки с подносами, полными еды.

Девушки уговаривали меня поесть, предлагали приготовить любые блюда на мой выбор... но тут же убегали за дверь, когда я начинала задавать вопросы.

Судя по всему, им было запрещено говорить со мной обо всём, кроме еды...

Каждый раз, когда девушки выходили из комнаты, я слышала звук ключа, который проворачивался в двери.

Испуганные, услужливые, называющие меня почему-то не по имени, а Луной — они тем не менее ни разу не были про ключ, про то, что меня надо запереть.

А потом была длинная долгая ночь.

Выкинув шелковый халатик, который принес Герман, куда подальше ( точнее, на пол в самый дальний угол комнаты), я надела те вещи, которые принесли девушки — белье, легкие трикотажные спортивные брюки и белую хлопковую футболку. Прямо во всем этом я легла на кровать, не сводя взгляда с двери, ведущей во вторую спальню.

Через эту дверь вышел Герман. Он вышел не в коридор. Я точно запомнила, что он вышел через эту дверь... Значит, это его спальня.

Впрочем, даже если бы я не заметила, куда он вышел, я бы всё равно не ошиблась... я ведь заглядывала в соседнюю комнату, которая по своему стилю очень напоминала мою квартиру... то есть квартиру Германа.

Эта мысль напомнила мне о том, что я всё это время жила в его квартире.

Я сделала глубокий вздох, позволяя свежему воздуху проникнуть в мои легкие.

А вот от «свежих» мыслей надо было пока постараться абстрагироваться — и как можно скорее.

На меня и так свалилось больше, чем мог вынести обычный человек: существование оборотней; монстр, который сейчас выглядел человеком... И который почему-то считал, что я его жена. То есть, почему он так считал, я, конечно, услышала... но слышать и понимать — две разные вещи.

Разве для того, чтобы вступить в брак, не нужно желание обоих людей?

Подумав о желании, я вспомнила «о лечении», которое проводил надо мной Герман — и после этого спрятав от смущения лицо в подушку, пару часов убеждала себя не думать ещё и об этом.

Возможно, у оборотней на самом деле существует такой вид лечения. По крайней мере, ведь Герман совершенно спокойно относился как к тому, что он делал... впрочем, как и к наготе.

«Он считает тебя своей женой».

А вот это я понимать отказывалась.

В конце концов, даже в зверином царстве ни одна самка, ни одна волчица не станет образовывать пару с волком, который ей не нравится.

«А разве тебе не нравится Герман?»

Я вздрогнула от этого вопроса, который сама же себе и задала.

«Я боюсь его! Это не человек... это зверь, который только выглядит человеком. Это...» — я смотрела на закрытую дверь, ведущую во вторую спальню, и мысленно повторяла про себя все эти мысли.

Было очевидно, что именно Герман является главной причиной, по которой я застряла в этих глухих местах... Дело было вовсе не в моём здоровье, психическом или физическом. И Герман не просто так поместил меня в эту комнату, которая соединялась с его внутренней дверью.

Он пытался вынудить меня подчиниться, вынудить принять его как своего мужчину... или как вожака пары. Я была на сто процентов уверена, что эта дверь, которая разъединяет наши спальни, сейчас открыта. Вначале ночи я даже немного побаивалась, что эта дверь откроется, и в мою комнату войдет Герман. Но уже перед рассветом, я поняла, что у него другой план — очевидно, Герман ждал, чтобы я сама пришла к нему.

Не дождется...

Я не сдамся. Не буду прогибаться под этого мужчину, не буду признавать надо собой его власть. Я свободный, самодостаточный человек! Без всяких мужей-оборотней, кем бы они там не являлись.

И вообще... я едва его знаю.