Хозяин Севера

Если Герман и был этим монстром... то мы совместимы?

От одной только этой мысли меня тут же вырвало прямо на одеяло, в которое я была закутана.

Вырвало меня от страха и стресса, но тетушки ещё больше заохали — радостно вереща, что, может быть, их Луна уже...

К счастью, в этот момент Герман на них гаркнул — после чего внёс меня по лестнице на второй этаж в одну из комнат.

Где и оставил.

В этой большой и вроде бы даже теплой спальне я и провела остаток дня.

К счастью, провела его я в одиночестве.

Правда, ко мне несколько раз заходили какие-то запуганные девушки — с едой, одеждой, женскими журналами (как будто я могла в этом состоянии читать)... последняя девушка жестами продемонстрировала, что одна из дверей комнаты, где я находилась, ведёт в ванную комнату, а ещё одна — во вторую серую спальню... куда мне почему-то совсем не хотелось заглядывать.

В душе я, правда, отказывать себе не стала. И хотя когда меня рвало, я запачкала только лишь одеяло и Германа (за один день я успела два раза его пометить. Ха!); несмотря на то, что что сама я оставалась чистой, мне всё равно захотелось постоять под душем, чтобы смыть с себя пусть и не внешнюю, а внутреннюю грязь.

Я чувствовала себя ужасно запачканной. Даже не запачканной, а использованной... но как отмыться от этого я не знала.

Хотя простой горячий душ все же немного помог...

Я подставила голову под строи воды — и от души наревелась, не рискуя реветь в комнате. Говорят, хищникам нельзя показывать слабость, а мне очень хорошо запомнились слова Марианны о том, что они — раса хищников. Да и разве могло быть иначе, если в этом доме меня окружали только нелюди-оборотни... то есть, полулюди-полуволки.

«И никому больше нельзя доверять».

Самое страшное случилось, когда я выключила воду и собралась выйти из душа. Потому что сразу же в этот момент с обеих сторон от меня появились смуглые мускулистые руки, держащие в руках большое белоснежное полотенце.

Полотенце оказалось теплым, очень мягким и приятно пахнущим каким-то невесомым ароматом чистоты — никакого химического аромата, никакой сильной отдушки... Но почему-то именно в тот момент, когда руки Германа закутывали меня в белое махровое полотенце — именно тогда впервые мне показалось, что я на самом деле не в полотенце — я в саване.

И это мой конец — потому что ничего хорошего со мной уже не случится.

Полотенце я приняла, а вот от чужих рук старалась отстраниться как можно дальше. И даже попросила Германа не мешать мне.

— Я принес полотенце, — возразил Герман. Его голос позади меня звучал глухо... но ровно. Так, будто он даже не догадывался, что его появление в моей ванной могло вызвать у меня дискомфорт.

Я с трудом выдавила из себя тихое «спасибо». Умом я понимала, что это надо сделать — хотя бы только для того, чтобы иметь возможность возразить дальше, но вот сердцем... сердцем до меня всё больше и больше доходило, что я сказала сейчас «спасибо» тому монстру, который рвал на снегу моё тело.

— За полотенце спасибо, — набрав в грудь побольше воздуха, повторила я. — Можно мне сейчас остаться одной?

— Нет. — Руки Германа всё ещё оставались вокруг меня, явно давая понять, что любое моё сопротивление будет подавлено. — Одной тебе сейчас лучше не оставаться.

Не произнеся больше ни слова, он тщательно меня вытер, а затем, отшвырнув полотенце на пол, на руках вынес из ванной в спальню — и донёс до кровати.

Забавно, что он далеко не сразу понял, что со мной происходит что-то не то... Я молча лежала на кровати и смотрела в одну точку.

— Наташа, ты устала? — в конце концов, почувствовав неладное, спросил Герман. Он принёс из ванной расческу, затем я увидела тонкий шёлковый халат в его руках.

В комнате, где меня заперли, было чуть ли не жарко сейчас — поэтому да, пожалуй, какая-то более плотная одежда могла вызвать неприятные ощущения... впрочем, и шелковый халат в руках мужчины не вызывал во мне никаких добрых чувств.

— Наташ? — Герман присел на кровать, на которой я лежала, и с тревогой заглянул в моё лицо. — Малышка, что с тобой?

— Я всё ещё там, да? — повернув голову на звук его голоса, спросила я. — Всё ещё в том лесу? С тем монстром?

Даже будучи полностью отстранённой от всего вокруг, я увидела, как Герман вздрогнул... но он тут же взял себя в руки.

— Наташа, у тебя отходняк, — протянул мужчина, впиваясь взглядом в моё лицо. Его тяжелый взгляд как будто сканировал каждый миллиметр моего лица. Затем Герман протянул ко мне руку... но так и оставил её висеть в воздухе между ним и мной. — Ты испытала сильный стресс. В этот момент твой организм работал на пределе своих возможностей... сейчас адреналин схлынул, и у тебя ожидаемо наступил упадок сил.

Герман ненадолго замолчал, продолжая буравить меня взглядом.

— Это пройдет.

— Ты врач? — спросила я.

— Нет. Но я прав.

Я усмехнулась.

— Ты сказал, что вылечил меня — тогда почему я всё ещё здесь, с тобой? Почему вместо того, чтобы отвести меня в город, ты перевёз меня в это место?

— Потому что мне не нравится твоё состояние, — ответил Герман.

А я истерично рассмеялась.