Хозяин Севера

Когда Марианнина мама заплакала, её слезы всколыхнули во мне что-то... какие-то потаённые пласты моей души.

Протянув к Марианниной маме руку, я попыталась вспомнить её имя. Кажется, что-то очень русское...

— Надежда Ивановна, успокойтесь. Пожалуйста, успокойтесь.

— Ох... — громко всхлипнула Марианнина мама. — Ох, Луна...

— Наташа. Называйте меня просто Наташей.

— Я не могу, Луна... — продолжая плакать, покачала она головой. — Это слишком большая честь.

— Знаете, ваша дочь почти год называла меня по имени, — усмехнулась я. — Мы, правда, за это время так и не познакомились...

Женщина, моргнув, снова заплакала.

И мне, если честно, тоже хотелось плакать. Почему? Да потому что я только в эту минуту поняла, почему Марианна избегала знакомить меня со своей мамой... и вообще со своим кругом. Я ведь должна была стать либо жертвой одичавшего оборотня, либо Луной их стаи.

И очень показательно, что за всё это время Марианна представила меня только бете Германа, Сергею Владимировичу — и то, видимо когда в стае назревал какой-то неотложный вопрос.

Мысли о прошлом как будто заново перенесли меня в то время, когда я только-только переехала в Мурманск и чувствовала себя здесь так, будто попала в сказку для одинокой, работающей женщины.

Тогда в моей жизни ещё не было ни оборотней, ни одного очень наглого мужчины, который считал, что я — его законная жена. Кстати, по поводу жён...

— Рокотов — это фамилия жениха Марианны? — спросила я у её матери. — Марианна сейчас у него?

Женщина энергично закивала головой.

— Да...да... Альфа отдал её Рокотову.

— Что значит «отдал»? — не поняла я. — Разве можно взять и просто отдать кого-то?

Марианнина мама энергично закивала головой.

— Она не хотела, она передумала! — Надежда Ивановна громко всхлипнула. — Она изначально противилась этому браку, несмотря на все наши уговоры. Я... я, конечно, тоже где-то виновата, я считала, что у них будет хороший, крепкий брак...

Марианкина мама схватила меня за руку, будто пытаясь меня убедить в своих словах.

— … но я не хотела, чтобы её заставляли. Я не хотела этого!

Женщина снова заплакала — так, что её слова сливались с её рыданиями, мешая мне понять, что же на самом деле произошло с моей бывшей подругой.

В конце концов, путём долгих усилий и уточнений, я поняла, что Марианна передумала выходить замуж за Рокотова. То ли после возвращения Германа из одичания бывшая подруга понадеялась, что вернувшийся Альфа поможет ей разрулить эту ситуацию, то ли благодаря возвращению Германа ей не надо было больше пытаться выжить с помощью жениха по уговору — в общем, так или иначе, но Марианна решила порвать все отношения с Рокотовым, а того такой расклад не устроил. Поэтому он обратился к Герману... а Герман, как Альфа, передал ему Марианну.

— То есть как передал? — спросила я, так как этот кусок повествования Надежды Ивановны я вообще не поняла. — Она же не вещь.

— Она самка... сильная самка, — всхлипнула мама Марианны.

— Но у нас же не крепостное право, — не поняла я.

Мама Марианны энергично закачала головой.

— Вот и я говорю, что не крепостное... — Надежда Ивановна тяжело вздохнула. — Альфа, конечно, знает лучше, но... но мне так больно сейчас! Я потеряла свою девочку...

Мне казалось, что я попала в какое-то зазеркалье.

«Её девочку» — её дочь — каким-то образом передали ненавистному жениху,с которым та уже порвала, а мать просто сидит дома и плачет?

И вообще, как можно отдать или передать взрослого человека... как Наталью Варлей в «Кавказской пленнице» — в мешке на ишаке?

— Подождите, подождите... — вздрогнув, я посмотрела на Надежду Ивановну, понимая, что женщина просто находится в шоке. Нужен кто-то более хладнокровный, более твердый характером человек. Кто-то, кто бы нормально всё объяснил Герману. Как он тогда сказал: «конфликт тещи и зятя»? Наверняка он просто тоже ничего не понял из её речи, а потому...

Необходимо было найти кого-то, кто сможет выступить от её имени. Я сразу же подумала про себя саму — и хотя мне совсем не улыбалось в чем-то помогать своей бывшей подруге, свою кандидатуру я «зарубила» не из-за этого.

Просто между Германом и мной и так много неопределенностей. Я в тот момент испугалась, что Герман может воспринять мою просьбу на свой счёт — и это сделает положение Марианны только хуже.

И всё же, должен быть кто-то... Я знала, что отец у Марианны уже умер... но тем не менее, должны же быть у Марианны и её мамы ещё какие-то родственники? Об этом я и спросила Надежду Ивановну.