Хозяин Севера

— Что, если мы с вами сейчас позвоним кому-нибудь из вашей родни... вашей или вашего покойного мужа, отца Марианны? — Я поймала испуганный взгляд мамы Марианны и на всякий случай улыбнулась. — Желательно, чтобы это был какой-то мужчина, который может похлопотать о Марианне перед Альфой. Если ваш родственник объяснит Герману, что Марианна разорвала помолвку до того, как к тому времени уже бывший жених попросил её у Альфы, Герман обязательно примет это к сведению. Он не станет неволить Марианну, поверьте!

Мне было странно убеждать кого-то в добросердечии Германа, в то время, как я сама искала способ убежать от него, уехать навсегда из этого города и затеряться на огромных просторах нашей страны, но я, мой случай был совершенно особенным.

Марианну с детства окружали все эти монстры, истории про одичавших и истинные пары. Она знала правила стай, не боялась оборотней... и, по факту, даже была одной из них.

«Поэтому Герман не останется равнодушным к её судьбе», — подумала я, с надеждой глядя на притихшую вдруг Надежду Ивановну.

— Эмм... Луна, — растеряно произнесла женщина. — Но Альфа и есть наш ближайший родственник. По мужу.

У меня открылся рот от удивления.

— Что? — спросила я слабым тоном, а мама Марианны только кивнула.

— Да, Альфа Герман — троюродный брат моего мужа. Марианна — его племянница.

И тут все картинки пазла внезапно сложились.

Я вспомнила то, как Марианна описывала свою семью: богатые и влиятельные. Сильный род. Правда, про сильный род я как-то упустила, думая, что Марианна, когда рассказывала мне о Рокотове, имела в ввиду только богатство и влияние своей семьи — богатые ведь предпочитают вступать в браки с ровнями.

Сильный род... конечно же, сильный род. Род Альфы.

И ещё в самом начале нашего знакомства, когда я подписывала контракт на аренду квартиры... внук, который ушёл в плавание, был бабушкин, но вот на контракте везде стояло имя не его доброй бабулички, Василисы Игнатьевны, а имя Марианны.

Я помню, что я тогда напряглась из-за этого, но потом решила рискнуть. В конце концов, может этот внук не захотел оставлять доверенность на свою престарелую бабушку, испугавшись, что её обманут. А на деле, имя Марианны было там просто потому, что именно она была родственницей Альфы.

— Луна? — обеспокоенно спросила Надежда Ивановна. — Всё хорошо?

Я качнула головой.

— Он не говорил мне, что вы родственники, — произнесла я, растерянно глядя на маму Марианны. — Я не знала.

— Ох. — женщина понимающе посмотрела мне в лицо. — Простите, Луна.

— За что? — спросила я грустно усмехнувшись. — За то, что сказали правду?

Он не сказал мне. Не сказал... И Марианна тоже не сказала, но от неё я и не ждала ничего другого. Но Герман...

— Я не собиралась вбивать клинья между вами и Альфой, — на всякий случай покачала головой Надежда Ивановна. — Я понятия не имела.

— Там целый лес клиньев, — хмыкнула я. А когда мама Марианны, испуганно вскинула голову, на всякий случай пояснила: — между мной и вашим Альфой, я имею в виду.

Надежда Ивановна едва заметно кивнула.

— Всё равно. Простите меня, Луна. Всё равно простите.

— Как скажите, — хмыкнула я. — Всё равно прощаю, если вы этого хотите.

Надежда Ивановна с облегчением выдохнула.

— Благодарю вас, Луна.

— Хотя я не понимаю, зачем Герману было это скрывать? Ведь всё равно мы бы встретились с вашей дочерью на вашем празднике Полнолуния.

— Нет, не встретились бы, — покачала головой Марианнина мама. — Моя дочь больше не принадлежит нашей стае... она теперь оборотница питерской стаи.

— Эм... но ведь вы говорите, что она передумала выходить замуж за Рокотова? — Я непонимающе уставилась на Марианнину маму. — Меня учили, что пока девушка не вышла замуж, она остаётся в стае своего отца.

— Всё так, — кивнула Надежда Ивановна, и в этот момент внутри меня всё похолодело.

— Вы хотите сказать... что Марианна уже замужем за Рокотовым?

Надежда Ивановна молча кивнула.

— Но как это возможно? — вырвалось у меня. — Если Марианна не хотела, если она не соглашалась...

— Она покорная дочь, — грустно произнесла Надежда Ивановна. — Она может быть несогласной, может не хотеть, но она не может бунтовать против решения своего Альфы.

То, с каким спокойным сожалением произнесла это Марианнина мама, заставило меня вздрогнуть. Я не могла поверить, что эта притихшая пожилая женщина и та, воющая за своего ребенка мать — один и тот же человек. Впрочем... а почему бы, собственно и нет? Надежда Ивановна волнуется и переживает за свою дочь, но при этом покоряется решению своего Альфы.

— Надежда Ивановна... — осторожно позвала я Марианнину маму. Та, вскинув голову, пристально посмотрела на меня.

— Разве такие вещи, как замужество, не должны решаться внутри пары? Разве Марианна должна принимать чью-то волю выше своей?

— Это решение Альфы, — тихо произнесла Надежда Ивановна. — Это решение Альфы, Луна.

— Но она же его родственница... родная кровь.