Хозяин Туманного замка

После его приказа меня отволокли в темницу. Я не сопротивлялась. Его прикосновение парализовало меня, так что тело было безвольным и послушным, а вот разум возмущался, как только мог. И все это возмущение пришлось вытерпеть мне родимой, поскольку даже кричать было не возможно. Вскоре я поняла, что Хозяин замка просто пожалел своих учеников (или кем они там были), поскольку им пришлось развязать мои руки и приковать их к стене темницы. Будь я в обычном состоянии, этот маневр не удался бы им так просто. А так, они не прилагая особых усилий сняли веревку, а потом мое тело повисло на длинных наручах, а мне пришлось выслушать несколько лицеприятных комплиментов в мой адрес. Я закрыла глаза, хотя бы это получилось, а потом услышала лязг закрывающейся двери. Только после этого у меня появилось желание снова открыть глаза, которые увидели лишь кромешную тьму. Глаза постепенно привыкли к темноте и я, с детства привыкшая к полумраку, стала различать очертания своих «покоев». Темница как темница, наверное, она такая и должна быть. В углу сбитый деревянный лежак, на противоположенной стенке еще несколько наручей, да кольца побольше. И все. А собственно, что еще должно находиться в этих покоях? Я мысленно улыбнулась собственным мыслям. Я парализованная, вешу как мешок с соломой, завтра утром Хозяин Туманного замка будет решать мою судьбу (я даже могу предположить как), а я с любопытством рассматриваю темницу, которой, судя по всему, суждено стать моим последним убежищем. Хотя, а что еще мне собственно делать? Выть и стенать глупо, спать — бессмысленно. Если это последние часы моей жизни, лучше их все же не проспать. А что еще остается делать? Правильно, тешить свое любопытство насколько это возможно. А еще сожалеть о том, что так и не смогла донести до своих топливо. Смерти я не боялась, вся моя жизнь до этого готовила меня к ранней смерти. На улицах не слишком спокойно, а если ты пытаешься выжить там, то наступаешь на интересы многих. Никто из наших вожаков не прожил больше года, мне повезло больше всех остальных, сию должность я занимала меньше месяца, и все это время мы прятались, а что будет теперь? Вожаком станет Дейв, а за ним Гил? Смогут ли они достать топливо? И как будут жить дальше. С другой стороны там же все-таки есть монах, а значит, он сможет присмотреть за ними, как тогда, когда я впервые попала туда. К тому же у них остался подробный план части лабиринта, не заблудятся. С ними все должно быть хорошо. И насчет топлива как-нибудь выкрутятся. Обязательно. Мне стало немного легче, хотя бы одна проблема решена. А что сделали с лимином? Убили? А может он тоже где-то сидит (или висит). И что будет с его людьми? И вообще, как мы могли здесь оказаться. А если бы лимин остался со мной, смогли ли бы мы выбраться? Наверное, да. Боги! Это же надо было быть полной дурой, напрочь лишенной везения (или самым везучим человеком на материке, это уж с какой стороны посмотреть), что бы попасть сюда. Самым комичным оказалось то, что я со времени своего беспризорничества сторонилась этого места, как огня, даже больше, чем Кровавой площади. Я бы предпочла попасться в руки к страже Наместника, но не сюда. Как бы там ни было, но все же во мне текла кровь элиты, а это означало, что где-то далеко, на подсознательном уровне я чувствовала опасность, исходящую и от Туманного замка и от загадочной личности Мастера, которого никто и никогда не видел в городе. Было и еще кое-что, что заставляло держаться на расстоянии, личное. Теперь остается лишь надеяться на то, что Мастер не догадается, кто именно проник в его владения. Как странно иногда переплетается судьба, и как иногда не страшно умирать. Именно в размышлениях подобного рода и прошла часть ночи, а потом паралич начал постепенно проходить, а как раз этого мне для полного счастья и не хватало. Наверное, времени прошло совсем немного, потому, что как только я начала чувствовать свое тело я начала и чувствовать боль. Положение, в котором находилось мое бренное тело, с натяжкой можно было назвать неудобным. Руки приняли на себя почти весь вес, а поскольку ноги едва касались пола, я лишь чувствовала, как деревенеют напрягшиеся мышцы рук. Боль постепенно охватывала все тело, становилась нестерпимой, в голове уже не было мыслей, только боль, охватившая не только тело, но и сознание. Потом, правда, стало немного легче, но я все равно чувствовала только тело, насквозь пронизанное болью.