Хозяин женского общежития

Я молчу. Нет, я так не думаю, но вслух сказать не могу. Как-то все слишком неясно. Его изначальная позиция о том, что жениться он на мне не собирается и вообще ничего серьезного не планирует, слишком сильно давит. Надо бы поднять эту тему, но сейчас так хорошо.

— Давай не будем об этом думать, — предлагаю я. — Такая чудесная ночь. Сейчас мы вместе. Разве есть разница, что будет потом?

Харви пожимает плечами. Глубоко вздыхает и:

— Я просто подумал…

— Что?

— Да нет, ты права. Мы вместе, — он берет меня за руку и сжимает. — Давай насладимся моментом.

После Прогулки мы возвращаемся в отель. Как раз вовремя. В холле собралась вся семья. Изрядно подпивший папа разводит руки в стороны и кланяется.

— Приглашаю всех к себе на вечерний коктейль.

Коктейлей ему явно хватит, но кто я такая, чтобы судить? Сама недавно так наклюкалась на вечеринке на яхте, что даже не могу вспомнить, был ли у нас с Харви той ночью секс и выпила ли я таблетку. Но на утро выпила точно, так что беспокоиться не о чем.

— Пойдем? — спрашивает меня Харви и слегка сжимает руку, в которой уютно устроилась моя рука.

Я устала, но отказывать мне не хочется. Ненадолго можно и заскочить. Все-таки Рождество.

Вшестером мы поднимаемся на последний этаж. Сразу за нами едет официант обслуживания номеров с уже заказанным алкоголем и закусками. Наши номера смежные, но папин куда круче. Он состоит из трех комнат: гостиной, спальни и кабинета.

Мы собираемся в гостиной. Папа (да, как-то я сразу привыкла так к нему обращаться, сама не пойму от чего, но отделаться от ощущения, что я вписалась в семью, не выходит) говорит тост за тостом. Оживленная беседа цветет во всех красках. Время уже идет к утру, а уходить к себе совсем не хочется. Весело всем, кроме Кэндис.

Папа Эйден, окончательно раскиснув от алкоголя, начинает заваливаться на нее в полусне. Харви кидает в его сторону обеспокоенный взгляд. Дани тоже замирает с кошачьей готовностью, но сама же себя тормозит.

— Кэнди, дорогая, отведи папу спать. Мы пойдем, — говорит она и поднимается с места.

— Я могу… — начинает Харви, но сестра и его тормозит.

— У него есть невеста. Теперь она будет заботиться о папе, — тон не терпит возражений.

Харви расслабляется в кресле, видно, желая проследить, чтобы Кэндис все сделала, как надо, а на Кэндис лица нет.

— Что! — возмущается она. — Да как вы… я же хрупкая девушка!

Я закатываю глаза. Сдержаться не получается. Эта хрупкая девушка начинала в чирлидинге с нижней позиции в пирамиде. Уж что-что, а поддержать под бочок будущего мужа она сможет. А если вспомнить, с какой скоростью она вскарабкалась наверх…

— Черт с тобой, хрупкая ты моя, — говорю я и залпом осушаю бокал шампанского. Потираю руки и поднимаюсь. Подхожу к Эйдену. — Пойдемте, папа, спать пора.

Харви удивленно вскидывает брови, но ничего не говорит. Он любит мою инициативность и с удовольствием наблюдает за тем, как я осторожно помогаю Эйдену подняться и мелкими шагами, поддерживая его под бок, веду в спальню.

Кэндис сидит, скрестив руки на груди и надув губы.

— Я не обязана… — начинает она.

— Да ну? — обрывает ее Харви. — А ты думала, быть женой — это только тратить его деньги?

Кэндис вспыхивает, как свечка, и начинает гневную тираду на тему «да как ты смеешь, да мои родители…».

— Разорены, — снова перебивает ее Харви, и она замолкает.

Последние фрагменты разговора я слышу уже из спальни. Эйден висит у меня на плече и что-то мямлит себе под нос. Из его слов я могу разобрать только «да как же так» и «моя Мэдди». Грустно вздыхаю, но помочь ничем не могу. Потеря любви оставляет глубокие раны, которые лечатся исключительно только временем. Год — это почти ничто. Понятно, почему он пьет, почему молодится и ведется на происки юной прошмандовки. Но вмешиваться, к сожалению, нельзя. Он должен сам понять, что за женщина рядом с ним, и сам принять ее такой или отказаться от нее.

Я осторожно разворачиваю папу спиной к кровати, чтобы усадить. Думаю, стоит ли его раздеть или нет. И решаю, что не стоит, недостаточно мы для этого знакомы. Будь я женой Харви, я бы, конечно, уложила бы его отца в постель по всем правилам, а так нельзя. Не этично. Я не часть этой семьи.

Вдруг папа Эйден на миг приходит в себя, округляет глаза, глядя на меня и сгребает в охапку.

— Мэдди! Любимая! — хрипло восклицает он и прижимает меня к себе. Всхлипывает пьяными слезами.

Я от неожиданности теряюсь. Неловко глажу его по плечу и приговариваю:

— Тише-тише, ложитесь спать…

В тот же миг он бросает меня на кровать и оказывается сверху. Прижимается ко мне губами. Я вскрикиваю и пытаюсь вырваться, но шестидесятилетний старик оказывается сильнее.

— Как я скучал, — шепчет он и целует меня в плотно сжатые губы.

Я снова пытаюсь вырваться, но мои попытки на удивление жалкие. Старик, оказывается, там под пиджаком тот еще качок и силач.

— Папа! — вдруг слышу я голос Харви, а следом отчаянный визг Кэндис:

— Ах ты дрянь!