Храм Фортуны II

Иностранец — сказал Гортензий. Что ж, Феликс был вполне согласен с хозяином корчмы. Но что же общего у этих двоих, Никомеда и гостя из-за границы? Зачем они сегодня встретились здесь, да еще и соблюдая при этом все меры предосторожности?

Пират решил, что как раз подошло время это выяснить, и приложил ухо к проделанной предусмотрительным Марроном дырке. Слышно было действительно неплохо.

Глава XX Парфянин Абнир

— Не волнуйся ты так, почтенный Никомед, — как раз говорил незнакомец греку. — Поешь, отдохни, выпей вина, а потом и о делах поговорим. Так уж у нас принято.

— Нет у меня времени тут рассиживаться, — хмуро буркнул Никомед. — Я занятой и уважаемый человек. Говори быстрее, что хотел, и будем прощаться. Не думаю, что меня заинтересует твое предложение.

— А почему же ты тогда согласился встретиться со мной? — вкрадчиво спросил мужчина. — Почему ты не сказал моему посланцу, что не желаешь ни о чем разговаривать? Это сэкономило бы тебе время, а мне деньги. Ведь этот прохиндей, хозяин корчмы, содрал с меня двойную цену.

Никомед испугался, что его сейчас, видимо, попытаются заставить принять участие в расходах, и лицо грека вытянулось. Заметив это, мужчина с орлиным профилем успокаивающе махнул рукой.

— Не беспокойся. Сегодня ты мой гость, а значит, за все плачу я. Ешь и пей смело.

Такая щедрость незнакомца вернула Никомеду уверенность в себе. Он снова принял надменный вид крайне занятого человека.

— Благодарю тебя за угощение, — произнес он холодно. — И все же потрудись побыстрее изложить свое предложение. Твой человек сказал, что оно может быть выгодным для нас обоих, потому я и решил встретиться с тобой. Только не воображай...

— Отнюдь, достойный Никомед, — перебил его мужчина. — Ты встретился сейчас со мной не потому, что мой человек сказал тебе о взаимной выгоде. Нет, ты пришел лишь потому, что понял: если ты этого не сделаешь, то выгода обернется для тебя крупными неприятностями. Поверь, халкедонец, я достаточно изучил твою натуру, прежде чем пригласить тебя на беседу, и не советую морочить мне голову.

Теперь в голосе иностранца звучала уже прямая угроза. Никомед перетрусил.

— Ну что ты, — забормотал он, — Конечно, я готов выслушать тебя. Мы ведь оба порядочные, благородные люди...

— Не равняй меня с собой, — надменно бросил мужчина. — Ты — жалкий грек без роду и племени, а я принадлежу к царской семье.

В прошлом Никомед и Феликс редко совпадали во мнениях, но сейчас у каждого из них в голове мелькнула одна и та же мысль:

«Этот человек сумасшедший!»

Шкипер с опаской посмотрел на своего собеседника. Хоть бы тот еще кусаться не начал... Вот же угораздило связаться с психом.

Мужчина заметил его состояние и чуть искривил в улыбке свои тонкие бледные губы.

— Ладно, сейчас все поймешь, — сказал он. — Слушай внимательно и не перебивай, пока я тебе не разрешу.

Так вот, я — Абнир из рода Аршакидов, правителей Парфии. В Риме я сейчас нахожусь в качестве одного из членов посольства царя Артабана, которое ведет переговоры с цезарем.

Но, кроме этого, на меня возложены и другие, весьма ответственные и секретные поручения.

«Парфянский шпион, — подумал Феликс. — Это уже интересно. Вот в какую достойную компанию угодил бедняга Никомед».

Греку и самому стало не по себе. За такие дела, за связь с парфянами, по головке не погладят.

— А что тебе нужно от меня? — с дрожью в голосе спросил он, по-собачьи глядя на Абнира.

Тот чуть улыбнулся.

— Одна маленькая услуга, за которую тебе, кстати, хорошо заплатят. Мне известно, что императрица Ливия не очень честно обошлась с тобой после всех тех услуг, которые ты ей оказал. Мы же вознаградим тебя по-настоящему. Половину суммы получишь немедленно.

Парфянин сунул руку под плащ и брякнул по столу тяжелым кожаным мешочком. Глаза Никомеда вспыхнули, но тут же снова потухли. Он понурился и с сожалением покачал головой.

— Нет, я боюсь, — ответил он. — У Ливии полно агентов по всему городу, и они меня знают. Если вдруг выйдет на свет, что я работаю на парфян, не сносить мне головы.

— А как же всегреческая солидарность? — вкрадчиво спросил Абнир. — Ведь и я, и ты, мы оба ненавидим римских варваров и должны всемерно бороться с ними. Ты — эллин из Халкедона, а я — парфянин, в чьих жилах течет и кровь старой македонской аристократии из окружения Александра Великого. Разве идея освобождения эллинистического мира из-под римского гнета не близка тебе?

— Близка, — грустно согласился Никомед. — Эх, я бы им дал, будь моя воля... Но — своя рубашка ближе к телу, достойный принц. Хватит с меня приключений. Я хочу тихо и мирно прожить остаток своей жизни, работая в мастерской и воспитывая сына.

— Вот как? — холодно осведомился парфянин. — Что ж, выбирать тебе. Но сдается мне, что ждет тебя вовсе не покойная старость, а Мамертинская тюрьма. Для начала. А потом — плаха или арена.

— Что ты говоришь? — прерывистым голосом спросил Никомед. — Да за что же меня в тюрьму?