Храм Фортуны II

— Так вот, — заговорил парфянин все тем же спокойным, уверенным голосом. — Тебе придется, любезный Никомед, в самое ближайшее время выехать в Иудею...

— В Иудею? — взвыл охваченный ужасом грек. — Чего вдруг? Терпеть не могу этот народец.

— Замолчи и слушай, — резко перебил его парфянин. — Мы, кажется, уже выяснили, что выбор у тебя невелик.

Никомед схватился за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону, всем своим видом демонстрируя полнейшее отчаяние. Но на сурового Абнира это не произвело никакого впечатления.

— Дело в том, — продолжал он, — что — как мне удалось выяснить — цезарь посылает в Иерусалим нового прокуратора. Прежний, Руф, был у меня на жалованье, но Валерий Грат — человек другого покроя.

Впрочем, это уже наша забота, тебя сей вопрос не касается. А вот, что должен сделать непосредственно ты.

Вместе с прокуратором Тиберий посылает еще двоих людей с каким-то специальным заданием. Каким именно — мы так и не смогли узнать. Это предстоит сделать тебе.

Могу только сказать, что миссия эта чрезвычайно важная и секретная — предприняты строжайшие меры предосторожности. У меня есть кое-какие догадки на сей счет, но пока о них рано говорить.

Я уверен, что выполнение этого задания может нанести ущерб интересам Парфии в Сирии и Палестине. Этого допустить нельзя. Наши позиции и так сейчас несколько ослаблены, но уже очень скоро парфяне восстановят прежнее могущество и отберут у Рима все захваченные Помпеем и Антонием территории. И ты, Никомед, если не подведешь меня, будешь достойно вознагражден. Мой повелитель, царь Артабан, ценит преданных и умных людей. Ты слышал, каких почестей достиг Лабиен, который искренне помогал парфянам? Почему бы тебе не повторить его карьеру?

А уж в золоте ты сможешь просто купаться. Ну как, заманчиво звучит, а, грек?

Никомед кивнул. Оно, конечно, так, но риск...

— А почему вы именно меня выбрали? — спросил он. — Разве у столь могучего царя не нашлось более достойного кандидата в Лабиены?

Абнир улыбнулся.

— Это сделал я. Так уж получилось, что мне кое-что известно о тебе. К тому же, сейчас у меня невелик выбор агентов. Но я уверен, что ты прекрасно справишься с этой задачей. Если, конечно, захочешь. А ты ведь захочешь, любезный, не так ли?

Шкипер тяжело вздохнул.

— Разве у меня спрашивают?

— Вот и хорошо. Я рад, что ты понял ситуацию. В общем, ты попшионишь немного за теми римлянами, разнюхаешь, зачем они приехали.

Через пару месяцев я сам покину Рим и отправлюсь на Восток. По дороге планирую заехать в Дамаск и Иерусалим — поздравить нового прокуратора с назначением. Мы ведь добрые соседи, правда?

И вот тогда ты дашь мне отчет, а я уж посмотрю, какие меры следует принять. Сопровождать тебя будет мой доверенный человек. Он проследит за твоей безопасностью — Барсат прекрасно владеет всеми видами оружия. Тебе с ним будет спокойно.

— А почему он сам не может взяться за это дело, раз уж он такой способный? — с надеждой спросил шкипер.

— Но он не такой хитрый, — заметил Абнир. — И запомни — без фокусов. Если ты вдруг захочешь предать меня, Барсат знает, что ему делать, и поверь — живым тебе от него не уйти. Он предан мне до безумия и не задумываясь выполнит любой мой приказ.

«Час от часу нелегче», — подумал Никомед с отчаянием.

Честно говоря, у него действительно мелькнула в голове мысль прихватить денежки и удрать куда-нибудь в Испанию, подальше от Рима и Парфии. Но теперь от этого плана пришлось отказаться...

Абнир встал, подошел к боковой стене комнаты — не той, за которой прятался Феликс, и трижды стукнул по ней кулаком.

Через несколько секунд дверь открылась и в комнату вошел человек. Это был рослый широкоплечий мужчина лет тридцати с грубым жестоким лицом, покрытым шрамами. Он был одет в серый хитон с серебряной застежкой на плече. Его большие руки висели вдоль тела.

— Вот и Барсат, — сказал парфянин, усаживаясь обратно за стол. — Запомните друг друга. Когда придет время выезжать, он найдет тебя. Для вида он будет прикидываться твоим слугой, слугой почтенного купца, который путешествует по делам. Но не советую тебе слишком вольно с ним обращаться. Барсат весьма крут нравом.

Этого можно было и не говорить. Никомед и так вздрогнул от страха, представив, как он будет день за днем находиться рядом с этой обезьяной, готовой в любой момент сломать ему шею.

О, Бога, и за что вы так взъелись на несчастного халкедонца?

Абнир что-то сказал Барсату на не известном ни Феликсу, ни Никомеду языке. Тот слегка поклонился и вышел из комнаты. Парфянин вновь повернулся к греку.

— Да, — сказал он, — запомни еще одно. Тех римлян, за которыми тебе предстоит следить, зовут Марк Светоний Паулин и Гай Валерий Сабин. Они являются...

Глава XXI Удар кинжала

Абнир прервал и удивленно посмотрел на Никомеда, у которого вдруг отвисла челюсть, а лицо исказилось в дикой гримасе.

— Нет! — прохрипел грек, дико вращая глазами. — Это невозможно. Я отказываюсь...

— Что? — Теперь парфянин разозлился всерьез. — Долго ты еще будешь морочить мне голову, собака?