Храм и рынок. Человек в пространстве культуры

Маргинал — это новое разграничение «внешнего» и «внутреннего»: интеллектуала он поражает телесностью, а с точки зрения повседневности — он выглядит индивидуалистом. Такой барьер — особенность нашего культурного ландшафта, где сфера частного, приватного, отдельного, личного, интимного весьма мало развита на уровне народного, общего тела и, напротив, чрезмерно интенсифицирована у благородных сословий и интеллектуалов. Если люди духа стыдятся своего тела и не считают его почвой духа, то в сфере обыденного коллективного сознания, наоборот, духовность, интеллигентность — признаки вырождения. Маргинал пересекает эту границу, которая ранее достаточно четко разграничивала народ и интеллигенцию. «Мне очень вредит моя деликатность, — пишет Ерофеев, — она исковеркала мне мою юность. Мое детство и отрочество… Скорее так: скорее это не деликатность, а просто я безгранично расширил сферу интимного». Ерофеев описывает феномен «коллективного тела», формирующегося в результате совместного проживания людей в «общаге», где все акты осуществляются демонстративно и словесно оформляются: если человек пьет пиво, он ликует и говорит: «Я пью пиво»; если он испытывает нужду, он встает и говорит: «Я пошел опорожняться». Если человек не называет прямо то, чем занимается, то это расценивается как «сокрытие», как обособление и утаивание: такой человек ненадежен, он может и предать.

Замечательной деконструкции Ерофеев подверг структуру труда и его коллективной организации в бывшем СССР: «Наш производственный процесс выглядел следующим образом: с утра мы садились и играли в сику, на деньги (вы умеете играть в сику?). Так, потом вставали, разматывали барабан с кабелем и кабель укладывали на землю. А потом, известное дело: садились, и каждый по-своему убивал свой досуг… один пил вермут, другой, кто попроще, одеколон „Свежесть“». «Став бригадиром, я упростил этот процесс до мыслимого предела. Теперь мы делали вот как: один день играли в сику, другой — пили вермут, на третий — опять в сику, на четвертый — опять вермут».

Замечательно выявлен Ерофеевым феномен революционного сознания. Больше половины разговоров у подвыпивших людей на Руси занимает политика. Остальное — женщины. По мере того как алкоголик взвешенно и методично принимает дозы спиртного (тут целая наука: подобно психологу, экспериментирующему с наркотиками, вызывающими те или иные фантазмы (С. Грофф)), его образы становятся все более изощренными. Исходным является тоска: «И я смотрю и вижу, и поэтому скорбен. Я не верю, чтобы кто-нибудь еще из вас таскал в себе это горчайшее месиво». Пьяница болен душой, но чтобы не умереть от этой разрывающей грудь тоски, он вынужден протезировать свою больную душу алкоголем: «Как же мне не быть скучным и не пить кубанскую». Этот пассаж напоминает описание Несчастнейшего у Кьеркегора. «Неутешное горе» в изображении классических художников (Крамской) выглядит в сравнении с ношей, которую несет маргинал, как легкомыслие. Такую тоску не может забить обыкновенная водка, нужен чудодейственный эликсир, «абсолютный алкоголь», задача которого не валить с ног, а давать полное забвение: «если я доберусь до Петушков „невредимый“, я создам коктейль, который можно было бы без стыда пить в присутствии Бога и людей». Автор далее предлагает несколько рецептов, включающих те чудовищные химические вещества, которые пьют опустившиеся пропойцы: денатурат, одеколон, жидкость для волос, политура, спиртовой лак, клей, тормозная жидкость и т. п. Как венец алхимических изысканий предлагается коктейль под названием «Сучий потрох» — напиток, затмевающий все, это уже не напиток — это музыка сфер. Его состав:

Пиво «Жигулевское»……………………………………………. 100 г

Шампунь «Садко — богатый гость»………………………….. 30 г

Резоль для очистки волос от перхоти………………………… 70 г

Клей БФ…………………………………………………………….. 12 г

Тормозная жидкость……………………………………………… 35 г

Дезинсекталь для уничтожения мелких насекомых…………. 20 г

Все это неделю настаивается на табаке сигарных сортов и подается к столу. «Что самое прекрасное в мире? — вопрошает автор этой поэмы и отвечает: Борьба за освобождение человечества. А еще прекраснее вот что» — и предлагает осушить адский напиток.