Храм из хрусталя

Слава Проф утверждает, что размахивать руками при беге или ходьбе – это, так сказать, атавизм нашей центральной нервной системы. В этом абсолютно нет никакого смысла. Это не помогает удерживать равновесие, делать что-то еще, размахивание не нужно вообще, и осталось оно еще с той поры, когда наши далекие предки приматы передвигались по земле при помощи четырех конечностей, а в головном мозге имелись хорошо развитые двигательные центры именно для передней пары. Сотни тысяч лет он уже прямоходящий, а вот поди ж ты! Хотя чему там особенно удивляться после сотен миллионов на четырех!

Движения этого человека смотрелись гротескно и немного страшновато даже с такой дистанции. Затем произошло в какой-то мере неожиданное событие. Перквизиторы о чем-то между собой коротко переговорили, после чего один из них приставил к его затылку пистолет, рука у него дернулась, жертва начала заваливаться, и только затем до меня донесся звук выстрела. Тело валялось недолго. Практически сразу же его подхватили, отнесли далеко в сторону и куда-то сбросили. Стрелок, вернее палач, подошел к дереву и зачем-то долго его рассматривал, то и дело трогая руками. Что он хотел там увидеть? Или услышать? Не благословение же идола, в конце-то концов?

До самой темноты ничего интересного больше не происходило. Изредка перквизиторы появлялись на виду, делали какие-то немудреные вещи наподобие чистки оружия, кто-то затеял стирку. Ближе к вечеру самый длинный и худой занялся приготовлением ужина. Много времени у него это дело не заняло, и вскоре вся тройка сидела за импровизированным столом. Они о чем-то говорили, смеялись, и меня все больше одолевали сомнения, что наблюдаю за перквизиторами. Убили человека? Откуда мне знать, сколько на нем грехов? Дерево, которое раньше мне доводилось видеть только на картине в доме Анфисы? И о чем это говорит? Уверения Солдатенкова? Из той же оперы.

Затем ужин закончился, и сразу же появилась ясность. Трое из них скрылись на какое-то время под плитой и появились в таком виде, что сомневаться больше было уже невозможно.

Кто еще посмеет напялить на себя короткие, до колен, коричневые балахоны? Под которыми, делая фигуры намного шире, явно прятались бронежилеты. Они явно собрались уходить. В ночь, поскольку до темноты оставалось не так много. Что означало следующее. Либо идти им недалеко, либо дорога известная настолько хорошо, что темнота не помеха. Либо что-то еще, и гадать можно бесконечно. Но как бы там ни было, такой расклад устраивал меня полностью. Оставшегося перквизитора вполне хватит для того, чтобы узнать много нового, а справиться с одним будет куда проще. Примерный маршрут к их лагерю давно уже был мною проложен, и теперь оставалось лишь заниматься самым скучным занятием из всего, что можно придумать, – ждать.

Прокрасться к стоянке перквизиторов я решил со стороны водопадов. Шума от них достаточно, чтобы заглушить все звуки, которые, совсем не желая того, я непроизвольно могу издать. Где-то на середине пути мне пришла мысль: все-таки правильно, что человек полностью не утратил навыков хождения сразу на всех конечностях, поскольку по большей части передвигаться пришлось на четвереньках. Звук падающей с высоты воды прикрывал надежно, но растительность с восточной стороны каньона была пусть и густой, но невысокой, местами едва по колено. Я был очень осторожен. Хотя бы по той простой причине, что, если меня не станет, вряд ли кому-нибудь из наших придет в голову продолжить поиски Валерии – какой будет смысл? Наконец, долгое время спустя, приблизился к вросшей одним краем в землю плите. Теперь, когда ее можно было потрогать рукой, выяснилось, что она совсем не такая, какой видится издалека. Оттуда плита казалась искусственной, но вблизи стало понятно, что это ошибка. Местами бугристая, с неровными, как будто рваными краями. Где-то под ней и должен находиться тот, кто не отправился вместе с другими. Ну и где же ему быть еще? Он скрылся там засветло, сразу после ухода остальных, и до самой темноты не вылезал.

Осторожно выглядывая из-за ее края, увидел его босые ноги, которые неожиданно шевельнулись, заставив замереть. Теперь необходимо было лишить пациента сознания на некоторое время. Достаточное для того, чтобы надежно связать ему руки и вставить кляп. Переть на себе его тушу в темноте, когда и без того каждый шаг на редкостно неровной местности может закончиться падением и в лучшем случае хромотой, совершенно не улыбалось. И потому главное было не переборщить с силой удара. Черт его знает, успокоит ли его направленный в рожу ствол пистолета в том случае, если просто разбудить? Начнет сопротивляться – я, не раздумывая, в него выстрелю, чтобы не создавать себе лишних проблем, и дальше будет непонятно что.