Храм любви

Конечно, он быстро продвигался по службе, окружал ее комфортом и даже несколько раз заводил речь о том, что она, если хочет, могла бы бросить школу и центр изучения французского, где преподавала. Но Эва решила, что начнет скучать: детей у них по-прежнему не было по разным причинам, а Антек возвращался домой поздно вечером или – если хотел сделать ей приятное и вырывался пораньше – брал работу на дом. По сути дела, ей нравилась такая жизнь – без особых обязанностей, в безмятежности, ощущение которой давала крепкая дружба, не требующая слишком много времени проводить вместе. В тишине, в ровном ритме сменяющих друг друга дней, таком же ровном, как его дыхание. Раза два она с сожалением подумала о том, что картина перелета вдвоем через Атлантический океан странно померкла, но достаточно было вообразить, что она летит точно так же, только одна, чтобы недавно купленная квартира на двенадцатом этаже представлялась салоном «джамбо»; впрочем, солнечным утром в их квартире действительно было что-то от воздушного лайнера, который уносил их в путешествие. Собственно говоря, им наверняка было бы по карману поехать в отпуск на другой конец земного шара, но Антек три года подряд в июне занимал новую должность и ему приходилось приводить в порядок дела после своего менее квалифицированного предшественника, а на четвертый год у фирмы возникли проблемы, и какое-то время казалось, что придется искать новую работу. В конце концов Эва начала испытывать угрызения совести из-за своих занятий в школе, потому что именно по ее вине они могли отправиться в поездку только летом. А чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что поездка им необходима.

Итак, теперь для Эвы все это похоже на фильм, который, догадываюсь, она вспоминает специально для меня. Тем временем Антек вдруг выходит из своего кабинета. По его глазам видно, как сильно он устал, но при виде Эвы все же улыбается и говорит: как хорошо, что ты здесь. – Я как раз собиралась уйти, отвечает Эва, тут же становясь участницей известного обоим ритуала. Антек садится на подлокотник кресла и целует ее в лоб: когда-нибудь и правда уйдешь. А когда он начинает касаться губами ее век, Эва ловко выскальзывает из-под него и идет на кухню: мы что-то засиделись, я приготовлю ужин. Только теперь, нарезая хлеб, она задумалась, почему повела себя так, ведь они могли этим вечером заняться любовью, что в конце концов и сделают, но в кресле было бы не так, как обычно. Антек стоит в дверях кухни и вопросительно смотрит на нее. Эва начинает рассказывать о «Записках дона Ригоберто», объясняет, что это вторая часть «Похвального слова мачехе», но Антек не читал ни одного, ни другого. У меня сейчас ни на что нет времени, говорит он с виноватой улыбкой. Эва прикасается к мочкам ушей, как будто пробует вставить стетоскоп: ну так брал бы напрокат аудиокниги в Институте Слепых, фыркает, вскакивает и идет в ванную. Зачем я это сказала? – думает она, запираясь изнутри. Наполняет ванну водой и откуда-то знает, что, когда выйдет, Антек уже будет спать.

Свернувшись, я ждал, что произойдет дальше. Но час спустя она еще сидела в ванне. Когда ей становилось холодно, открывала кран с теплой водой, смотрела, как струя бурит в пене колодец, а когда вода переставала течь, прислушивалась со смешанными чувствами грусти и ярости к тишине в квартире. Что именно ее злило? Что он слишком мало читает? Ведь он и так знает больше, чем она, к тому же в Метеорах она полюбила мужчину, а не книгочея. Что он отказался от университетской карьеры, чтобы обеспечить ей комфортную жизнь? Глупость – и то, и другое. Что их вечера уже давно похожи один на другой? Но к этому она и стремилась, к ровному дыханию, в ритме которого они жили. Она взяла с полочки зеркальце и с минуту разглядывала свое лицо, немного припухшее от горячей ванны. Скоро я стану старой, прошептала она и зажала рот ладонью, испугавшись, что Антек может ее услышать. Это прозвучало как обвинение, потому что, хотя она никогда и не сказала бы вслух такой нелепости, тем не менее почему-то ждала, что он защитит ее и от бега времени. Потом опустила руку, провела ею по шее, груди, животу. Сосредоточенно ждала реакции тела. Но оно молчало, молчало уже много дней, недель, а может, даже и месяцев.