Храм мотыльков

Отношения у Мэри с Доном были несколько напряженными. Он никогда ее не обнимал, да и не проявлял ни малейшего желания с нею как-то сблизиться. Скорее всего, из-за того, что Мэри постоянно требовала от Дона больше, чем он мог сделать, а ему это не нравилось.

– Привет, мам, – сказал Дон, стоя на пороге ее спальни, а затем без лишних слов поднялся наверх, в свою комнату.

– Привет, – тихо сказала Мэри, когда Дона уже не было рядом.

Мальчик оставил портфель на кровати, переоделся и спустился к ужину. Мэри осталась в спальне, а когда Фредерик с Доном поужинали, она вышла на кухню и заварила себе чай.

Ей нравилось пить чай, сидя на кухне в полном одиночестве, когда из спальни второго этажа доносился детский смех и голос ее мужа. Мэри пила сладкий чай в теплом доме.

* * *

Доктор Браун положил на подоконник книги, купленные сегодня, и сказал сыну, что он может их не читать. На что Дон согласился с большим удовольствием. А затем Фредерик начал рассказывать удивительную и красочную историю о том, как легендарная миссис Норис потеряла память и писала письмо самой себе.

– Она вправду ничего не помнит или притворяется?

– Я думаю, что она не симулирует, хотя такой букет странностей в одной живой душе в моей жизни встречается впервые, честно признаюсь тебе. У меня есть небольшие сомнения, но нет ни одного факта, который мог бы мои сомнения подтвердить или развеять.

Есть у меня одно предположение… Оно, конечно, ничего не гарантирует, но все-таки попытаться стоит.

– Что за предположение, па?

– Помнишь, я тебе вчера говорил, что мальчик-аутист Уильям всегда смотрит прямо в человека и никогда не строит иллюзий относительно его образа? Помнишь эти слова?

– Да, – быстро и одобрительно кивнул Дон, глаза которого излучали неподдельное любопытство.

– Так вот, я хочу проверить на практике возможности Уильяма. Я вызвал миссис Норис к нему не просто так, чтобы познакомиться и завязать возможную дружбу, хоть есть и такая вероятность разворота событий. На самом деле старушка проведет с Уильямом время, поболтает с ним по душам, а когда она покинет его палату, то я задам юноше вопрос: «Миссис Норис говорит то, что у нее на уме, или нет?» Хотя, нет, пожалуй, перефразирую, Уильям может не до конца понять всю суть. Я спрошу у него так: «Миссис Норис – настоящая или нет?»

– Ты снова бубнишь, как робот, па. Но бубнишь интересно. Хочется поскорее узнать, что скажет Уильям. А почему ты в руках держишь еще одну книгу, ты для меня купил два «Пятнадцатилетних капитана»?

– Нет, это не для тебя. А для Уильяма.

– А зачем это ты ему покупаешь книги?

Кажется, в словах Дона промелькнула искорка ревности.

– Я подумал, что ему тоже будет интересна эта книга. Тем более он, как и ты, не любит читать.

– Ты думаешь, ему будет интересен «Пятнадцатилетний капитан» в двадцать пять лет?

– Да.

– Хм… А что ты ему еще купил?

– Стопку белых чистых листов и маленькую баночку чернил.

– Он дает тебе деньги на это?

Дону это не нравилось.

– В кого ты такой практичный? – улыбнулся доктор Браун. – Нет, он мне не давал денег.

– Понятно. У него нет папы?

– Нет.

– А мама?

– Мама есть, но она далеко от него.

– Тебе его жалко, па? – вдруг спросил маленький практичный ревнивец.

– Ни капли. Я к нему хожу каждый день только потому, что он мне интересен и говорит всегда удивительные, непосредственные вещи.

– А я тебе интересен?

– Конечно. Если бы ты не был мне интересен, то я бы не приходил к тебе вечером и не рассказывал эти истории.

– Значит, я интересен тебе всего два дня, а почему ты не интересовался мною десять лет?

Этот вопрос, прозвучавший из уст десятилетнего ребенка, поставил Фредерика Брауна в тупик.

– Как ты сказал мне вчера, я – робот.

– Это правда, па. Прекращай.

– Как видишь, снимаю с себя потихоньку железо. Да и с голосом уже лучше, правда?

– Ага. Не покупай больше ничего Уильяму, хорошо? А если захочешь вдруг ему что-то купить, то покупай сразу и для меня что-то в два раза больше!

– Хорошо, Дон. Я тебя понял.

Никогда прежде Фредерик не сталкивался с детской ревностью.

– У меня есть заказ для тебя. Я хочу, чтобы ты купил мне новые ботинки на самой высокой подошве. Купишь, па?

– Да, но позволь спросить зачем?

– О, опять, – цокнул языком Дон. – Не разговаривай со мной, как с сумасшедшим. Не говори мне – «позволь спросить», а спрашивай. Ладно?

– Конечно! – сразу же перестроился на другую волну доктор Браун. – Зачем тебе новые ботинки, если те, которые я недавно купил, в хорошем состоянии?

– У них низкая подошва.

– Ну и что?

– А то, что мне нужны другие ботинки, чтобы быть выше. Ты высокий и можешь носить обувь на любой подошве, а я – нет. Понимаешь?

– Еще бы, – улыбнулся отец. – А кто тебе сказал, что ты недостаточно высокий?

– Никто не сказал. Просто знаю, и все.

– Хорошо, я куплю тебе новые ботинки.

– Честно? Мама ведь говорила, что они дорогие и что она работает не покладая рук.

– Ты сначала просил у мамы, чтобы она тебе купила новые ботинки?

– Да. Но она сказала, что мои – новые и очень качественные. Она думает, что мне не нравится их внешних вид.

– А ты ей не говорил, как все обстоит на самом деле?

– Нет, не говорил.