Храмовый тигр

В восемнадцати милях к северо-востоку от Найни-Тала есть гора, тянущаяся с востока на запад двенадцать — пятнадцать миль; ее высота восемь тысяч футов. Западная оконечность этой горы круто поднимается вверх, и у ее подножия расположен Муктесарский ветеринарный научно-исследовательский институт, где вырабатывают вакцины и различные препараты для борьбы с заболеваниями домашнего скота в Индии. Лаборатории и жилые помещения для сотрудников института находятся на северной стороне холма, откуда открывается один из прекраснейших видов на снежную гряду Гималайских гор. Эти горы, как и холмы, лежащие между ними и равнинной частью Индии, идут с востока на запад, и с них хорошо видны не только снежные вершины на севере, но и холмы и долины на востоке и западе. Люди, которым приходилось жить в Муктесаре, утверждают, что это одно из красивейших мест в Кумаоне и что климат там не имеет себе равных.

Тигрица, ценившая достоинства Муктесара так же высоко, как и люди, обосновалась в обширных лесах, подступавших к маленькому институтскому поселку. Здесь она счастливо жила, охотясь на замбаров, каркеров и кабанов, пока, на свою беду, не повстречалась с дикобразом. Произошла схватка, тигрица потеряла глаз, и полсотни игл, длиной от одного до девяти дюймов, вонзились ей в предплечье и в подушку правой передней лапы. Некоторые иглы, натолкнувшись на кость, загнулись в форме латинского «U»,[11] причем острие и обломанный конец почти сошлись. Там, где тигрица пыталась извлечь иглы зубами, образовались гнойники. Однажды, когда она, голодная, лежала в густой траве и зализывала раны, какая-то женщина пришла на этот участок, чтобы нарезать травы на корм скоту. Сначала тигрица не обращала на нее внимания, но когда женщина оказалась совсем рядом, она ее ударила. Удар пришелся женщине по голове и раздробил череп. Смерть наступила мгновенно; на следующий день нашли труп женщины и увидели, что она все еще одной рукой сжимала серп, другой — пучок травы. Не тронув трупа, тигрица пошла прочь. Она проковыляла около мили и спряталась в небольшой яме под упавшим деревом. Через два дня сюда пришел мужчина, чтобы разрубить это дерево на дрова. Тигрица убила и его, разорвав при этом когтями его спину. По голому телу обильно потекла кровь. Вероятно, впервые инстинкт подсказал ей, что перед ней нечто такое, чем она может утолить свой голод. Во всяком случае, прежде чем уйти, тигрица съела небольшой кусок из спины убитого. День спустя она убила уже намеренно, без малейшего повода с его стороны, третьего человека. С этого времени она стала настоящим людоедом.

Я узнал о тигрице вскоре после того, как она начала убивать людей. Но в Муктесаре были свои охотники, жаждавшие уничтожить ее (она действовала буквально у их порога), поэтому я посчитал, что постороннему неудобно вмешиваться. Однако, когда число жертв достигло двадцати четырех и люди в поселке и соседних с ним деревнях оказались в опасности, а работа в институте была нарушена, директор института обратился к властям, чтобы они призвали меня на помощь.

Передо мной встала трудная задача. Мой опыт борьбы с людоедами был весьма ограниченным, кроме того, я совершенно не знал той территории, на которой хозяйничала тигрица, и не представлял себе, где ее можно искать.

Я вышел в полдень из Найни-Тала в сопровождении слуги и двух человек, несших спальные принадлежности и чемодан. Пройдя десять миль до рамгархского почтового бунгало, я остановился там на ночь. Кхансама (повар, судомойка и слуга) этого бунгало был моим старым приятелем: когда он узнал, зачем я иду в Муктесар, он предупредил меня, что две последние мили пути особенно опасны, так как на этом отрезке дороги тигрица недавно убила нескольких человек.

На следующее утро я велел моим людям упаковать вещи и следовать за мной, а сам, вооружившись двуствольным штуцером 500-го калибра, стрелявшим тяжелыми пулями, ушел из бунгало. Было еще очень рано, и, когда я добрался до перекрестка дорог, одна из которых вела в Найни-Тал и Алмора, а другая в Муктесар, едва начинало светать. Отсюда простиралась территория, где господствовал людоед, поэтому дальше следовало продвигаться с максимальной осторожностью. Вначале дорога шла по ровной местности, поросшей оранжевыми лилиями. (Их семена, круглые и твердые, можно употреблять вместо дроби в шомпольных ружьях.) Затем дорога зигзагами уходила вверх по крутому склону. Я впервые поднимался на этот холм, и меня очень заинтересовали пещеры, которые образовались в нависавших над дорогой скалах из песчаника. Я представил себе, какие необыкновенные и разнообразные звуки должны рождаться в этих пещерах во время бури, ведь пещеры разной величины: одни — совсем небольшие, другие уходят, по-видимому, далеко в глубь породы.