Храмовый тигр

Теперь предстояло найти место для засады. По обеим сторонам оврага росло несколько больших дубов, но ни с одного из них я не смог бы увидеть корову, да и взобраться на них не было возможности. Ниже по оврагу, на левом его краю, в тридцати ярдах от убитого животного стоял маленький крепкий клен, ветви которого росли под прямым углом к стволу. В шести футах от земли виднелся сук, достаточно крепкий, чтобы я мог на нем сидеть, и другой — чтобы упереться ногами. Трое моих спутников энергично протестовали против того, чтобы я занял место так близко от земли, но вокруг не было другого подходящего дерева, и пришлось остановиться на этом. Людей я отослал в хижину, где был накануне, и сказал, чтобы они ждали меня до тех пор, пока я их не позову или не приду к ним сам. До хижины, через долину, было около полумили. Оттуда они не могли видеть ни меня, ни места, где лежала корова, но я сквозь листву клена хижину видел.

Мои спутники ушли в четыре часа дня. Я устроился на дереве и приготовился к долгому ожиданию: дерево росло на западном склоне холма, а тигр вряд ли выйдет из своего укрытия раньше, чем начнет садиться солнце. Налево, сквозь листья, на расстоянии пятидесяти ярдов хорошо просматривался уходящий вниз овраг; прямо передо мной находилась его внутренняя часть — десять футов в глубину и двадцать в ширину, а выше — безлесный склон холма с обнажениями горных пород; направо открывалась вся местность вплоть до гребня, но густая поросль молодых деревьев скрывала убитое животное. Позади, почти вплотную к моему дереву, подступали густые заросли молодого бамбука — рингала, которые еще больше загораживали корову. Спрятав добычу в яме, тигр ушел вниз по оврагу. Я полагал, что вернется он этим же путем, поэтому сосредоточил все внимание на овраге, намереваясь стрелять в тигра в тот момент, когда он окажется под прямым углом ко мне. Я не сомневался, что на таком близком расстоянии убью его первым выстрелом, но для большей уверенности — вдруг понадобится стрелять второй раз — взвел оба курка.

В джунглях в этих местах водились замбары, каркеры, лангуры, множество фазанов, сорок, дроздов и соек. Все они начинают бить тревогу, завидев представителя семейства кошачьих. Поэтому я думал, что о появлении тигра непременно получу многократное предупреждение, но ошибся. Не раздалось ни единого тревожного крика, хотя я вдруг услышал, что тигр подобрался к корове. Очевидно, спустившись по оврагу напиться, он обогнул заросли рингала и, не проходя мимо меня, оказался возле жертвы. Меня это не очень расстроило, так как, находясь у добычи днем, тигры чувствуют себя неспокойно, и я был уверен, что рано или поздно он появится на открытом месте.

Тигр ел, отрывая большие куски мяса. Прошло около четверти часа, когда я заметил огромного черного гималайского медведя. Он появился слева на гребне холма и шествовал так важно, словно для него совершенно не имело значения, сколько времени ему придется идти, чтобы попасть из одного места в другое. Вдруг он остановился, посмотрел на склон холма и лег плашмя на землю. Через минуту или две он поднял голову, потянул воздух и снова распластался. Ветер, как всегда днем в горах, дул вверх по склону, и медведь учуял запах крови и мяса, смешанный с запахом тигра. Моего присутствия он не почувствовал, так как я находился правее убитого животного. Скоро он поднялся и на согнутых лапах, прижимаясь к земле, стал красться к тигру.

Я не раз видел, как крадутся животные, но наблюдать, как этот медведь спускается по склону, было для меня настоящим откровением. Ему надо было пройти, наверное, ярдов двести, и хотя, казалось, он не создан для того, чтобы передвигаться крадучись, подобно тиграм или леопардам, он преодолел это расстояние бесшумно, как змея. Чем ближе он подходил, тем осторожнее становился. Последние несколько футов до спуска в яму — мне был виден лишь ее верхний край — он прополз на брюхе. Выждав момент, когда тигр особенно увлекся едой, медведь медленно приподнял голову над краем ямы и заглянул в нее, затем так же медленно опустил голову. Мое волнение достигло предела, я весь дрожал, во рту пересохло.

Мне дважды приходилось видеть, как гималайские медведи уносили животных, убитых тиграми. В обоих случаях тигров не было поблизости. Два раза я видел, как медведи подходили к поедающим свою добычу леопардам, прогоняли их и уносили добычу. Но в данном случае тигр, крупный самец, находился возле жертвы, а он не принадлежал к числу зверей, которых можно прогнать. Не окажется же этот медведь настолько глупым, чтобы попытаться лишить царя джунглей его добычи? Но именно это он, похоже, и собирался сделать. Удобный момент представился, когда тигр занялся костью. Я не знаю, ждал ли медведь как раз такого мгновения, но в то время, как тигр с хрустом разгрызал кость, медведь подтянулся к краю ямы, подобрал под себя лапы и с громким ревом ринулся вниз. Он, по-видимому, хотел испугать тигра, но результат получился иной: тигр пришел в ярость и ответил еще более мощным ревом.