Хрангелы

– Я думаю, можно сделать то, что сказал Антон. Если Ольга проделает в куполе дыру, Френк сможет переправиться во внешний мир, а мы быстро залатаем защитное поле. Темноны и заметить не успеют. Назад вернуться Френку будет, конечно, сложнее. Или – нет... Может, ему удастся доставить на остров какие-нибудь продукты. Если повезет...

– А вдруг темноны отреагируют достаточно быстро? – встревожилась Красинда. – И потом, откуда нам знать, что он сможет переместиться на такое расстояние. Вернуться с грузом – это тоже под вопросом. Как хрангел этого ребенка я протестую.

– Имеешь право, конечно, – сказал Мечтан, – но пока это– единственная здравая мысль, которая дает хоть какой-то шанс на спасение. Давай ее не отбрасывать?

Красинда только фыркнула.

– А если бы это был твой ребенок, ты бы тоже считал, что это здравая мысль?

– Красинда, ну что ты говоришь, – укоризненно покачала головой Мудрица, – какая разница: твой ребенок, мой ребенок, его ребенок... Они здесь – все наши. Мы обо всех волнуемся.

– Говорите что хотите, я – против! – Красинда была непреклонна. Толчунья, хоть и не проронила ни слова, думала так же.

Форчунья – тоже.

– Шансы есть, но мало, давайте думать еще, может, что-то придумаем.

               

Мечтан попытался было убедить Красинду и ее сторонников, однако Болтан остановил его легким взмахом крыла.

– Нет так нет. Конечно, еще подумаем. Обязательно.

«Интересно, будут ли они такого же мнения через пару дней, когда на завтрак останутся только чай и апельсины? Ладно, пусть все разрешится естественным образом» – подумал Болтан, хотя, несомненно, тоже не хотел подвергать Френка опасности.

***

Софи страдала от того, что по ее вине накрылись и охота, и рыбалка. Даже птичьи яйца, которые ребята нашли в в гнездах, нельзя было есть: птицы прилетали в лагерь и жалобно умоляли вернуть будущих птенцов. У Софи сердце рвалось на тысячи больших и маленьких кусочков.

– Марио, но я же не виновата, что понимаю язык животных! – чуть не плача объясняла она, – представь себе, как я прихожу к тебе и уговариваю меня не есть. Ты что бы делал?

– Я бы не ел тебя целиком, принцесса Софи, а лакомился бы твоими маленькими ушками, – делая страшные глаза, дурачился Марио.

– Да ну тебя! – надулась Софи. – Я серьезно, а тебе – все смешочки.

– Если серьезно, я, конечно, тебя прекрасно понимаю. Не волнуйся, тебя все понимают.

– Я очень волнуюсь. Очень-очень! Даже кусок в горло не лезет: а вдруг кто-то меня осуждает?..

– Ох уж вы, девчонки, – простонал Марио, – только и думаете о том, кто и что о вас думает. Думайте лучше о чем–нибудь другом, если вам непременно нужно о чем-нибудь думать.

– Что-то у тебя слишком много глагола «думать», – улыбнулась Софи. – Ты так не думаешь?

Марио напустил на себя загадочный вид.

– Дорогая Софи, оставьте думающего сценариста наедине с                

бумагой. У меня только что родилась задумка нового сценария.

– Врешь, – мотнула головой Софи.

– Клянусь, – положил руку на сердце Марио.

– Расскажешь, о чем?

– Конечно, моя дорогая, это будет триллер, настоящий ужас.

– Марио! – недоверчиво сдвинула брови Софи.

– А называться он будет: «Актриса, которая много думала».

Софи кинулась на него с кулаками:

– Марио! Ты можешь быть серьезным?

– Могу, – он сверкнул глазами, – но не буду. Как можно быть серьезным на этом острове? Ты разговариваешь с попугаями и дельфинами. Салма кипятит глазами воду. Френк шляется по острову со скоростью мысли. Да и все остальные не лучше! Как тут можно быть серьезным!

– Ну да, – вздохнула Софи, – ты прав...

***

Время шло, ничего не менялось. Болтан не ошибся: в один из дней на завтрак и в самом деле нечего было предложить, кроме чая и апельсинов. После недолгого совещания Форчунья рассказала Нику о плане Болтана.

«Жаль, что телепортироваться может Френк, а не я! – сокрушался Ник. – Вот как ему сказать, что хрангелы предлагают то, что запросто может его погубить?»

– Форчунья, а есть у нас какая-нибудь другая возможность? – с надеждой спросил он.

Форчунья опустила глаза.

– Понятно... Я даже не знаю, как сообщить Френку о вашей идее.

– Придется, Ник, – Форчунья коснулась крылом его плеча, – кроме тебя, некому.

На удивление, Френк выслушал его абсолютно спокойно и ничуть не удивился.

– Ты знаешь, я и сам стал подумывать об этом и даже пробовал                

перемещаться с грузом. Килограмма тридцать два я точно потяну.

– Откуда такая точность? – удивился Ник.

– Я нашел в спортзале шестнадцатикилограммовые гири. Две тяну, а три некуда класть – рюкзак рвется.

– Тебе не страшно? – спросил Ник.

– Страшно, конечно (Ник, наверное, единственный, кому почему-то не стыдно было в этом признаться), – но видеть, как народ в лагере загибается от голодной смерти, наверное, будет пострашнее?

Ник молча пожал ему руку. Говорить мешал какой-то ком в горле. Хоть бы кто-нибудь зашел... Как будто услышав его призыв, с лужайки раздался голос:

– Френк, Ник, пошли окунемся!

Френк подмигнул Нику:

– Нас ждут!

***