Храни меня под сердцем

Приближающийся стук шагов по паркету, дал знать, что одиночество гостей закончилось. Быстро перебирая чёрными лодочками по аккуратным, резным ступеням, на сцену поднялся низенький лысый мужичок в смокинге с бумажной бежевой папкой в руках. Пристально наблюдающие люди сильно удивились, увидев ведущего без убора, прикрывающего лицо.

– Рад всех приветствовать. Не буду тянуть, смотрим на экран, – произнёс он звонко, немного второпях.

Синие мониторы, которые ранее использовались только в качестве освещения, изменились. На них отобразилась некоторая, информация, которая вкратце рассказала о торгах. Поначалу никто не задавал вопросов, потому что внимательно изучал полученный материал. Гости, что сидели здесь, знали заранее, какое чудо ожидало их.

– Всё, что вы видите, запрещено на законодательном уровне. Надеюсь, не нужно напоминать условия соглашения, – вслед последовал смех, короткий и нервный.

– Объект дести шестьдесят один.

Голубой экран показал белый шум, некоторое время, аукционист настраивал его, но вскоре картина прояснилась. В ужасном качестве, так, что некоторые подбирались ближе, показалась фотография лохматой девочки в смирительном ошейнике с шестью жёлтыми ампулами по контуру на фоне больничной койки. Под ней указан серийный номер из шести цифр. Справа от фотографии указан рост, вес, прививки, коммуникативные навыки и поведение в дикой среде. У последнего показателя виднелось ярко-красное слово: «Опасность». Второй монитор транслировал видеонаблюдение грузового, подземного лифта. На нём не было ничего впечатляющего, неизвестный груз, обмотанный светлой тканью, лежал неподвижно, словно огромную ель завернули в тряпку перед рождеством.

Пока что лот несильно впечатлял, некоторые скептически отнеслись к проведению незапланированных торгов. Однако, ожидая чего-то внушительного, люди дали немного времени.

Слегка нервничая, аукционист, что совсем не мог стоять на месте, приподняв левую бровь и смахнув быстро стекающую струю со лба, спрыгнул под сцену и отбежал к левой двери, что плохо освещалась. Потными ладонями, он держался за перила, пока балансировал на крайней ступени, периодически что-то нашёптывая под нос.

Тут же всё загремело, затряслось, будто часть здания провалилась под землю. Вслед за звуком разошлись в стороны занавески, огромные деревянные ворота в полу раскрылись, вспомогательный персонал зафиксировал их замками там, где глаза зрителей того не наблюдали. Металлическая платформа, часть лифта, что скрывалась под комнатой, остановилась в нужном положении и встала в пазы. На ней перевозили тот свёрток с камеры наблюдения. Необычный подарок на рождество решили полностью не открывать, в целях безопасности. Вспомогательный персонал закрыл створки на титановый замок и опустил защитное стекло. На металлической конструкции не осталось никого, кто бы мог контактировать с неизвестным, слабо движущимся, субъектом, замотанным в плотную кожу. Натянутые цепи щёлкнули, замки открылись, и водонепроницаемая ткань спала с дракона. Громадное возбуждение посетило всех гостей. Тело ящера усыпано множеством зловонных кровоточащих ран, часть когтей на лапах вырваны с корнем, челюсти так сильно сомкнуты, что большая часть зубов поломалась друг об друга. Глаза твари перемотаны клейкой, цветной лентой, а конечности зафиксированы подле тела плотными, неподъемными цепями. Даже в таком, казалось бы, жалком, виде она внушала страх, уважение и какое-то ещё чувство, что известно только присутствующему человеку. И сколько бы защиты не предоставили аукционеры, окружающие не смогли бы подобраться ближе.

– Скажите, для чего такое количество бесполезных аксессуаров? Неужели старые, колхозные обмотки плотнее полимерных оков? – задали вопрос из зала.

– Она их съела, – продолжая вытирать лицо, мужчина поднялся на ступень выше, ближе к стойке, и закусил нижнюю губу.

– А она будет двигаться? Может там покупать уже нечего, – абсурдный юмор кавалера с дивной, рыжей бородой оценили все товарищи подле него.

– Господа и дамы, если бы объект функционировал в полном объеме, показать его вам не было бы возможности.

В зале снова наступила жуткая тишина. Она была настолько нагнетающая, что переборола бы предыдущую. Гостям требовалось время для осмысления столь необычного, ценного, практически единственного в своём роде товара. Чувство неуверенности и страха преобладало в тех, кто решительно намеривался выкупить лот. И почему-то оно питалось не внушительными габаритами твари, а, возможно, скорой его кончиной.