Хранилище сов (СИ)

Гарри, волнуясь, бережно взял в руки маленький пергаментный рулон. Кто-то написал ему из магического мира, когда Гарри еще даже понятия не имел, что он волшебник. Может быть… в голову закралась шальная мысль, и Гарри аж задохнулся от возбуждения — может быть, Сириус?

Он резко развернул письмо, и с удивлением уставился на детские каракули на пергаменте. Нет. Это точно не Сириус.

На листе неровными буквами было накорябано: “Гари, давай дружыть. Уминя есть сова. А у тибя есть сова?”. Под буквами шел непонятный рисунок — то ли замок, то ли забор, над которым рос буйный лес. Или это были облака? А рядом с замком сидела сова, не уступающая замку в размерах, и больше похожая на драную кошку.

От кого это? Гарри с удивлением скользнул глазами вниз по пергаменту и увидел старательно выведенную подпись в углу: “ДрАко”.

Дыхание у Гарри невольно сбилось, и он улыбнулся, снова разглядывая кривую сову возле каменной кладки. Драко. Вот так просто, безо всяких “Малфой”. Почему-то Гарри никогда не думал о нем, как о Драко, даже в мыслях никогда не называл его просто по имени. А ведь только наедине со своим именем Малфой и был настоящим. Если когда-нибудь был. Но это письмо было тому подтверждением. Чем больше Гарри смотрел на письмо, тем шире становилась его улыбка. Почему-то было очень забавно представлять себе маленького Малфоя той поры, пока он еще не превратился в холеного наглого мерзавца, которого Гарри… Гарри мотнул головой, пытаясь игнорировать свое сложное отношение к Малфою, которое за прошедшие годы так и не научился правильно понимать. Малфой раздражал. Малфой выводил из себя. Малфой… волновал. И, что уж скрывать, постоянно приковывал взгляд. Если он был рядом, Гарри было сложно смотреть кроме него на кого-то еще. Даже на Джинни.

Гарри снова уставился на неровные буквы, позволяя фантазии беспрепятственно течь. Интересно, каким Малфой тогда был? Наверное, очень забавным. Гарри представил, как шестилетний Драко, закусив губу от усердия и ерзая на стуле, старательно выводит эти буквы, рисует для него эту сову, уходящую головой в облака, и чуть не засмеялся — таким нелепым был этот контраст с теперешним надменным Малфоем.

Гарри бережно сложил пергамент и сунул его в карман мантии. Это письмо действительно стоило всей этой кутерьмы. Почему-то мысль о том, что Малфой знал о нем, когда Гарри было всего лишь шесть лет, и думал о нем, оказалась очень приятной.

Рассеянно оглядываясь по сторонам, Гарри неожиданно вспомнил, что гоблин говорил не про “письмо”, а про “письма”, и бросил ищущий взгляд в ячейку со следующим годом. А вдруг Малфой ему еще что-нибудь написал? Такое же трогательное. И нарисовал, например, утконоса. В этом случае можно будет дома на Гриммо составить целую галерею из малфоевских художеств и любоваться на них долгими вечерами. Пусть поднимает ему настроение. Гарри чуть не засмеялся вслух от этой нелепой мысли и снова пошарил по полке глазами.

Сердце чуть вздрогнуло, когда к нему по воздуху поплыло даже не письмо, а сверток с похожей зеленой ленточкой. Торопливо протянув руку, Гарри схватил летящую к нему посылку и чуть дрожащими от нетерпения пальцами принялся нетерпеливо разворачивать бумагу.

Письмо выпорхнуло из свертка, раскрывшись само собой, и Гарри увидел уже знакомые, но чуть менее корявые буквы.

“Гарри, привет! Меня зовут Драко. Я знаю, кто ты и хочу подружица с тобой. Скоро у тебя деньрождение. Я дарю тебе этот подарок. Приходи ко мне в гости. Я Буду ждать тибя на нашем мосту. Поиграем в драконов. Драко”.

Сверток зашуршал уголками, и на ладонь задохнувшегося от восторга Гарри выпал маленький игрушечный дракончик. Оказавшись у Гарри в руках, мини-дракон неспешно поднялся на ноги, отряхнулся и радостно зашипел, принимаясь пыхать огнем во все стороны.

Гарри молча смотрел на него, пытаясь сглотнуть комок в горле. Это мог быть его первый в жизни подарок… Ноги подкосились, и Гарри опустился на пол, не сводя глаз с ладони.

После войны Гарри буквально завалили подарками от сделанных своими руками до настоящих ценностей и редких артефактов. Но это все было не то. Сейчас он был героем, обласканным славой, и подарки были всего лишь ее частью, данью уважения и благодарности за победу, либо способом подобраться поближе к нему. Гарри стеснялся этой славы, не любил этих подношений и старался их избегать. Но эта игрушка была даром от чистого сердца, когда Гарри был еще просто Гарри, никому не известный мальчишка.