Хранилище сов (СИ)

“Дементоры, Поттер? Серьезно? Вот это номер! Да если бы я знал, что ты как девчонка позорно валишься от них в обморок, я бы с самого начала даже разговаривать с тобой не стал. Слишком много чести. И вот еще что, Поттер, меня достали твои дружки. Рыжий урод, твой дебил дружок-великан и твоя грязнокровка, которая, если думает, что раз она девчонка, то может распускать теперь руки. Так вот, передай им всем, что в следующий раз я уже не сдержусь и дам сдачи. Я знаю, что ты считаешь меня слабаком, потому что Грейнджер мне врезала, а я не ответил. Я видел, как вы торжествующе хохотали. А я тебе скажу, что только такой слабак, как твой Уизли, может ударить девчонку. Но тебе этого не понять. Видимо, магглы не слишком заботились о твоем воспитании, как и уизлевская мамаша. Так вот, знай, Поттер, вы все мне противны! Ты даже не представляешь, как вы достали меня! Я хочу, чтобы вы сдохли. Все вместе! И Блэка с собой прихватили! Подходящая компания подобралась. Ты всех их достоин.

Не знаю, зачем вообще пишу тебе это письмо, наверное, по привычке. И вот еще что, держись от меня подальше в этом году, Поттер! Это письмо последнее, и я просто пишу его, потому что ты должен знать — я тебя ненавижу! Слышишь, ты, шрамоголовый урод? Я ненавижу тебя! И всегда буду тебя ненавидеть. Всю жизнь!”

Письмо выскользнуло из пальцев и медленно спланировало на пол. Рука привычно метнулась к шраму, и Гарри машинально потер лоб рукой. Дьявол! Да что с ним не так?! Гарри в ярости стукнул кулаком по ближайшей балке. От его удара по всей конструкции внезапно пошел низкий гул, и не успел Гарри ничего сообразить, как свертки пришли в движение, и на него внезапно рухнула откуда-то сверху посылка, сразу же заверещавшая дурным девичьим голосом: “Люблю глаза зеленые! Хожу в тебя влюбленная!”. Вслед за ней на голову Гарри посыпались мелкие розовые сердечки и блестки, и он, в бешенстве вскочив с места, ринулся по проходу.

Гарри старался мчаться так быстро, чтобы мысли за ним не успевали. Но они все равно нагоняли его и зудели, зудели в уме: “Тупоголовый кретин! Только этого ты теперь и достоин — этих воплей, сердечек и пошлых стихов. Потому что ты сам оттолкнул его, и его в твоей жизни уже нет и не будет. Потому что ты попросту не заслуживаешь быть с ним рядом”.

Гарри бежал, уже не замечая ни красивых узоров на потолке, ни простора, ни солнечных лучей в витражах. Весь мир сузился до трех жалящих слов. “Я тебя ненавижу”. Гарри никогда не думал, что внутри может быть так по-настоящему больно. Больнее, чем Круциатус, гораздо больней. Ну почему в его жизни все так пусто и глупо? Драко хотел с ним дружить, искренне, по-настоящему. Даже когда узнал Гарри ближе, даже когда они враждовали, все равно хотел. Но в итоге не выдержал их возрастающей ненависти и сломался. Он по-настоящему возненавидел Гарри. А Гарри, не успев найти свою драгоценность, тут же всё потерял.

Стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы, Гарри остановился возле гоблина и протянул ему ключ. Все вокруг стало таким серым, что даже яркие камни на зеленом камзоле казались потухшими и неживыми.

— Уже все прочитал? — скрипуче осведомился гоблин, не делая ни малейшей попытки взять ключ у него, и Гарри молча кивнул, глядя в пол.

Он не знал, что теперь делать. Просто не представлял. Драко возненавидел его, и Гарри безоговорочно признавал, что заслужил это. Малфой кричал ему о своей ненависти, а Гарри сквозь эти крики слышался горький стон о разбитых мечтах и надеждах. Он думал, что причинил Малфою боль Сектумсемпрой. На самом деле он сделал ему гораздо больнее, разбив его детские мечты. Чего бы Гарри сейчас только ни отдал, чтобы схватить Малфоя и притиснуть к себе, что есть силы. Обхватить руками за шею, крепко-крепко прижать и прошептать в самое ухо: “Драко, не надо. Все будет так, как ты хочешь. Я больше никогда тебя не обижу”. Но черт побери, всё уже поздно. Поздно!

— Как мне выйти отсюда? — глухо спросил Гарри у гоблина.

Но тот на удивление не спешил с ним распрощаться.

— Вы решили приукрасить себя? — гоблин с вежливым любопытством посмотрел на блестки, запутавшиеся в волосах.

Лицо Гарри так помрачнело и исказилось, что гоблин молча поднял палочку и, наложив очищающее, ликвидировал весь этот кошмар.

— Через заднюю дверь, — неприветливо отозвался он. — Ваша подруга уже ожидает вас снаружи. Нервные вы с ней какие-то, — он неодобрительно помотал головой, не поднимая глаз от бумаг, и сухо добавил, подталкивая ключ в его сторону: — Я не прощаюсь.

Гарри кивнул ему и сунул ключ обратно в карман. Он не понимал, зачем это сделал: хоть гоблин и пытался его удержать, но делать здесь больше было нечего. Заметив вдали неприметную дверцу с резными узорами, Гарри ринулся к ней, оттягивая воротник у рубашки и задыхаясь от чувств. Ему был жизненно необходим глоток свежего воздуха. На контрасте с сердечками, розами, показушными играми в любовь к герою, малфоевские чувства казались такими живыми, такими настоящими, как капля родниковой воды среди застойных болот… Как он мог, кретин, все так испортить?