Хранилище сов (СИ)

— И ты ждал его здесь каждый год, — еле слышно выдохнул Гарри, снова начиная поглаживать нежное горло и шелковистые волосы на затылке, дурея от того, что ему это позволено.

— Каждый год, — Драко лениво приоткрыл глаза и тоже уставился мутным взглядом на его губы, словно не понимая, кому он и что говорит. — Каждый год я писал ему, что я его жду.

Драко продолжал смотреть на его губы, будто ожидая чего-то, и Гарри уже не понимал, что он делает. Лишь бы быть ближе к нему. Как угодно. Ладонью сжимая его затылок, Гарри притиснул его к себе, почти к самым губам, жадно ловя его дыхание своим ртом.

— Я не знал, — тихо выдохнул он.

— Я не знал, что ты об этом не знаешь, — Драко, разомлевший, податливый, смотрел на него мутным взглядом.

— А сказать ты не мог? Словами сказать? — прошептал Гарри, откровенно любуясь его расслабленным видом, изо всех сил подавляя желание прижаться к его губам.

Малфой нехотя усмехнулся:

— Я не ожидал, что мой сказочный мальчик окажется гриффиндорским придурком. И не захочет меня даже знать.

— Сам ты придурок… — Гарри ласково скользнул пальцами вниз по шее, трогая глубокую ямку между ключицами. Наконец-то можно было признаться себе, что он слишком давно хотел это сделать.

— Поттер, — от интимности жеста Драко дернулся и распахнул глаза.

— В письмах ты называл меня Гарри, — сходя с ума от того, что Драко позволял ему все это проделывать, Гарри продолжал трогать его там, где хотелось, проникая в тепло его тела под воротник и прослеживая пальцами тонкие волнующие ключицы. — И писал, что любишь меня. Пожалуйста, Драко. Скажи это вслух. Я так хочу это слышать.

Его дыхание постоянно сбивалось, а тело колотила сильная дрожь, и Малфой просто не мог не почувствовать этого. Ресницы Драко качнулись, почти соглашаясь, но он внезапно мотнул головой, и сердце Гарри зашлось от любви и от боли. Какой же упрямец.

— Но почему? — расстроенно выдохнул он.

Драко судорожно вздохнул, и его горло снова дернулось.

— Поттер. Я не хочу, не могу так. Пожалуйста. Я не могу от тебя отказаться, но сдохнуть готов, от того, что ты меня просто жалеешь. Пожалуйста, не надо этого, Гарри.

Собственное имя обожгло так, будто Малфой забросил пылающий уголек в самое сердце.

— Думаешь, это жалость? — коротко выдохнул он. — Если бы это была бы жалость, Малфой… Я бы сейчас мог нормально дышать. — Гарри опять потянулся к нему, едва не касаясь его губ своими, оставляя на них свое прерывистое дыхание. — Ты чувствуешь? Ты мне веришь?

Драко с трудом приоткрыл затуманенные глаза, и Гарри решился.

— Поцелуй меня, — еле выдохнул он.

— С чего я должен целовать тебя, Поттер? — Драко расслабленно усмехнулся.

Даже потерявший связь с реальностью Малфой, по-прежнему оставался Малфоем.

Но Гарри, продолжая ласкать его, тихо шепнул:

— Потому что я боюсь тебя. Ужасно боюсь.

Малфой распахнул глаза и в его взгляде мелькнуло отрезвление:

— Совсем идиот? — выдохнул он.

Гарри печально усмехнулся:

— Я не любил тебя, Драко. Потому что не знал, что это возможно. Меня ломало от тебя, ужасно ломало, потому что я не знал, что мне с тобой делать. Любить тебя я не смел, а что делать с остальными чувствами к тебе — просто не мог понять. Их было так много. Они разрывали меня на куски. И я тебя ненавидел, — Драко дернулся в его руках, но Гарри его не пустил, прижимая к себе. — Но теперь, когда я понял, что все может быть по-другому, мне больно, что я потерял столько времени. Мы с тобой потеряли. Я хочу любить тебя, Драко. Тебя. Только тебя. Потому что только ты способен вызвать во мне эту бурю.

Драко смотрел на него растерянным взглядом. Не найдя, что сказать, он только тихо выдохнул:

— Гарри… не надо…

Звук собственного имени словно сорвал последние тормоза, и Гарри, не в силах сдержаться, разрываемый чем-то таким нежным и колким, продолжал говорить, и в то же время водил пальцами по его лицу, по скулам, по губам, почти не осознавая этого. Нетерпеливо трогал самыми кончиками приоткрывшиеся от удивления губы, вначале вел одним — большим по нижней губе, — потом все сильнее и больше, всеми пятью, по маленькой ямке над верхней губой, по крыльям носа, изучая щеки и скулы, сминая холодную фарфоровую хрупкость своим напором, то нежно, то надавливая с силой — сам не понимая, чего хочет больше — то ли сделать больно, то ли приласкать, потому что удерживать чувства в груди больше не было сил.

— Ты… — шептал он, прижимаясь к нему всем телом. — Ты просто измучил меня. Своей ненавистью. Своей любовью. Ты измучил меня собой. Ты понимаешь это? Малфой? И теперь у меня больше нет сил жить без тебя. У меня просто нет сил! Будь со мной. Будь моим. Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? — Гарри снова ласково провел большим пальцем по ровным губам, и Малфой неожиданно, приоткрыв рот, впустил его внутрь. Палец погрузился во влажный жар, и Гарри, чувствуя, как по подушечке прошелся горячий язык, судорожно втянул в себя воздух и испуганно отдернул руку: