Хранимая троллем

— Ну, тогда веди. Я готова. Мне всегда нравится, когда ты планируешь сюрпризы.

Я расплатился по счету, и мы выходим из ресторана рука об руку. Я не сержусь. Я почти даже не думаю о новостной статье, или о несостоявшемся контракте, или о чем-либо еще из этого. Я потею, но это только из-за моего нелепой неприязни к высоте.



Часовая башня построена недавно. Моя компания разработала этот классический проект, но он был завершен всего два года назад. И я почти уверен, что у меня все еще есть код доступа.

Омейка слегка дрожит от прохладного ночного ветерка и теснее прижимается ко мне, пока я роюсь в своем планшете в поисках документа, где я веду учет этих вещей.

— Нашел, — я ввожу пятизначный код, и тихий звуковой сигнал блокировки дает мне знать, что они его не меняли.

Лестница достаточно широкая, чтобы быть удобной для моих широких плеч — преимущество конструкции тролля. Он петляет по всей внутренней части здания, пока не выходит наверх, позволяя получить доступ к часам для их ремонта или настройки. На четвертом лестничном пролете Омейка со смехом цепляется за мою руку.

— Я бы не надела эти каблуки, если бы знала, что мы будем подниматься по всем этим ступенькам!

Я хмурюсь. Чтобы подхватить ее на руки от меня практически не требуется усилий, и держать ее в своих объятиях, пока я поднимаюсь по оставшейся лестнице, само по себе награда. Она обвивает руками мою шею так сильно, как только может, и улыбается мне.

— Я забыла, что наличие невероятно сильного красивого парня-тролля означает, что мне больше никогда не нужно беспокоиться об обуви.

И да, я раздуваю грудь от похвалы.

— Это верно. Я куплю любую пару нелепых дизайнерских туфель на шпильке, которые тебе понравятся, а когда у тебя заболят ноги, буду повсюду носить тебя на руках.

Она вздыхает и кладет голову мне на грудь.

— Ах, дизайнерские туфли. Теперь ты говоришь на моем языке любви.

Если она слышит, как колотится мое сердце в груди при слове любовь, она должна списать это на последствия того, что я нес ее вверх по оставшимся пяти пролетам лестницы. Хотя это не так. Подъем почти не стоит мне никаких усилий. Вместо этого, к тому времени, когда мы оказываемся наверху, я практически могу парить, и мне очень не хочется опускать ее, чтобы открыть дверь.

На крыше башни холоднее, чем на улице. Я снимаю пиджак и набрасываю его на плечи Омейки, хотя она тонет в нем. Я вспоминаю нашу первую встречу. Какой красивой она выглядела, даже промокшая под дождем и хмурая. Как она смогла увидеть во мне что-то отличное от зверя, которого видит большинство людей.

Моя драгоценность сразу понимает, почему я привел ее сюда.

— О, это прекрасно.

Я проглатываю свой страх и следую за ней к перилам ограждения. По крайней мере, эта балюстрада из цельного металла. Я кладу руки по обе стороны от нее и крепко сжимаю их.

Омейка откидывает голову мне на грудь, чтобы улыбнуться.

— Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь. Я не знаю, что я буду делать без твоих больших теплых объятий, когда я буду гулять холодной ночью, или без того, как ты балуешь меня. Думаю, я слишком привыкла к этому.

Я хочу сказать ей, что она должна привыкать к этому. Ничто не помешает мне баловать ее всю оставшуюся жизнь, пока она мне позволит. Я хочу рассказать ей правду, которая прожигает дыру у меня внутри с той ночи на склоне горы. Но она все еще не готова. Она даже не готова позволить мне поддержать ее финансово. Если я скажу ей сейчас, она может сбежать. Я не могу этого допустить.

— Я буду присылать тебе подарки каждый день, — говорю я ей вместо этого.

Омейка смеется.

— Ты знаешь, меня это не волнует. Я просто дразню. Мне будет тебя не хватать.

— И я тоже буду скучать по тебе, сердце мое, — на мгновение я балансирую на грани. Слова казались такими естественными. Я не смог их сдержать. Я зашел слишком далеко?

Она только вздыхает.

— Это восхитительно. Этот вид даже лучше, чем из отеля West Boulevard.

Я зарываюсь лицом в ее волосы и рычу.

— Этот вид — не то, чем я хочу наслаждаться.

— Ммм, чем же ты хочешь наслаждаться, детка? — она выгибает спину, прижимаясь ко мне своим округлым задом, дразня меня, искушая меня.

Хотя это требует усилий, я отпускаю перила и кладу руки ей на бедра, притягивая ее к себе. Омейка вздыхает и тает рядом со мной. Теперь высота и падение забыты.

Мои руки скользят ниже, и я дергаю ткань ее платья под жакетом. Она не останавливает меня. Вместо этого она кладет свою маленькую ручку поверх моей большой и тянет ее выше, направляя под подолом платья к своей киске.

Я стону, когда не чувствую ничего, кроме скользкого, теплого жара.

— Без нижнего белья?

Она хихикает.

— Это платье слишком узкое для нижнего белья. Разочарован?

— Блядь, нет, — я просовываю пальцы глубже, покрывая их ее влагой. Мать Земля, она восхитительна. Истекает и жаждет прикосновений.

Я провожу ими взад-вперед по набухающему бугорку ее клитора. Омейка ахает и прижимается ко мне, шире раздвигая ноги и позволяя мне получить больший доступ.

— О Боже, детка, вот так. Прямо здесь.