Хранитель

Храм несильно изменился за месяцы отсутствия, постоянно присутствующие бури, природные невзгоды отступились, оставив потрёпанные стены, местами проломленную крышу и выбитые двери. Чистое небо и яркое солнце редко сопровождали это место. Поле для тренировок, отработки ударов на деревянных манекенах, маятники на краю стены одним видом внушали боль, одни падения чего стоят. Мы стояли у алтаря, где, по легенде, боги были заключены в талисманы. Старинные ножи, сюрикены, мечи первых хранителей продолжали свой дозор, покрытые пылью.

– Я помню это место, – сказал Костя. – Здесь мне вправляли сломанные кости и выхаживали. Сколько же времени прошло, – восторгаясь настенной живописью. – А тут ничего и не изменилось.

– Ага, приятные воспоминания. Если бы я знала, кто ты. Ну и когда ты прекратишь врать? – обращаясь к Петру, чем приковала его внимание. Он достал ритуальный нож. – Никто не погибнет! Ты ведь для этого привёл меня сюда? Жертва – значит плата, жизнь оплачивают жизнью.

– Отец, что это значит?! Ты ведь мне клялся, что есть способ, чтобы никто не погиб! – завопил Андрей, бросившись к своему отцу, схватил его за одежду. – Ты дал мне слово!

– Он тебя обманул. Какая неожиданность! Из вороньего гнезда не возьмёшь куриного яйца.

– Я сказал, что никто из невинных не погибнет. А не то, что жертв не будет! Поверь, твоя мама того стоит.

– Она не обрадуется, когда узнает! Что ты ей скажешь? – Пётр оттолкнул сына, и тот свалился со ступенек, ведущих к алтарю.

– Ты прав. Она бы не одобрила, но со временем она простит меня. Костя, сними с неё цепи и держи Андрея, что бы ни случилось.

Звонкие цепи упали, и Пётр держал меня крепкой хваткой. Слабость и потерянность до сих пор преследовали меня, я едва могла стоять, о бое и помыслить нельзя.

– Будь добра, вставь кольцо в шкатулку, и мы начнём, нам, кстати, нужно будет говорить заклинание вместе, когда шкатулка откроется, я положу талисманы: бабочка, лиса, волк и змеи.

– Я устала, покончим с этим. Простите, мастер, я подвела вас! Скоро мы свидимся. Shǒuményuán de míngzì. Hézi gěile wǒ huíguī shēngmìng de lìliàng.

Сомкнув веки, мне стало легко и спокойно. Я готова, давление и тяжесть ушли, такое облегчение и умиротворение, душа парила в воздухе.

– Отец! Нет! – Пётр ударил себя ритуальным ножом, окропив кровью талисманы, возвращённые на законное место. Кольцо было убрано от защиты на шкатулке, та захлопнулась. Яркий луч света ослепил, закрываясь руками и отворачиваясь, в какой-то момент я услышала знакомый голос.

– Ох. Как хорошо вернуться в мир живых.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. СТАРЫЙ ДРУГ ИЛИ СТАРЫЙ ВРАГ

Я потеряла дар речи, не веря своим глазам. Мастер переродился из старика в молодого и сильного мужчину. Он обратился уже к телу Петра.

– Вот незадача. Ты перечитал всю книгу, но так и не понял всех хитростей. Хотя, возможно, вор – плохой ученик и просто не знал об этом.

Гробовая тишина, лишь кузнечики стрекочут, голый мастер спрыгнул с постамента и отправился за одеждой в спальню. Андрей вырвался из захвата испуганного Кости, опомнившись, старик попытался бежать, но мастер запустил нож прямо в спину. Тело рухнуло замертво.

– Грязная крыса, – сказал мастер.

Когда мастер ушёл из зала, я схватила талисман лисы. «На всякий случай».

– Папа, ты меня слышишь? Прошу, не оставляй меня одного! Господи! Господи! Только не умирай. Прошу тебя, открой глаза. Скажи что-нибудь! – Андрей крепко обнимал своего отца, крича и рыдая в бессилье. Несмотря ни на что, мне было жалко его. Теперь у него и папы нет. До чего довели стремления и желания Петра, что теперь его сын остался один в этом мире наедине с жёсткой судьбой.

Вернувшись в привычном одеянии для себя, вместо старика – молодой мужчина с густым черным волосом, светлой кожей и крепкими руками.

– Здравствуй, ученица. Или мне стоит называть тебя хранителем? О молодой волк, сожалею о твоей утрате. Ты не совладал с отцом, его желаниями и поплатился за это весьма прискорбно.

Не реагируя, Андрей прижимал к себе папу.

– Мастер! Как это возможно? Вы умерли, исчезли, рассыпались в пыль!

– У тебя много вопросов, Ханака. Я отвечу на все, спрашивай смело. – На лице красуется обаятельный оскал, теперь я знаю, что это коварство и пыль в глаза.

– Для начала. Это правда – то, что писалось о вас в дневнике?

– Да. Это правда, я самолично вырезал всех монахов, своих братьев. Они считали меня недостойным быть хранителем и хотели отдать привилегию Дэмину. Он похитил талисман бабочки и сбежал.