Хранитель.

Мужчина снова влез в груду проводов, ругаясь таким отборным матом, что Артур машинально глянул на окна дома. Как ни странно, никто не выглянул узнать, что происходит. Если только не подглядывает из- за занавесок. Но такие, как правило, ничего не рассказывают.

– Да чтоб тебя! – снова выругался мужчина. – Мне ехать надо! Срочно!

Он с размаху ударил молотком под капотом.

Время уходило.

Артур оглядел машину, раздумывая, что может сделать. Достал складной нож, который купил много лет назад на блошином рынке, отошел в сторону, прикидывая пути к отступлению. Мужчина снова попытался завести автомобиль, выругался, вернулся под капот.

Артур напрягся, тяжело вздохнул. Очень вовремя во двор въехал грохочущий мусоровоз.

Хранитель подскочил к машине, сел на корточки и с размаху всадил нож в колесо. Мужчина все еще ковырялся под капотом. Мусоровоз остановился возле помойки, начал сдавать назад, громко запищал сигнал заднего хода.

Пора.

Артур дернул за рукоять, поток воздуха вырвался из прорези. Парень не стал ждать, подскочил и рванул прочь, на ходу складывая нож. Нырнул между машин, гуськом добрался до трансформаторной будки и обошел ее, осторожно выглянул. Грохнул мусорный бак. Мужчина захлопнул капот, отряхнул руки, закурил. Лишь бы заметил, что колесо спустило. Лишь бы заметил…

Артур огляделся, убедился, что за ним никто не наблюдает. Некоторые люди считают своим долгом не просто сдать его, но еще поучаствовать в задержании.

Мужчина сел за руль, вывернул колеса и тронулся. Артур чертыхнулся, вышел из- за будки. Неужели промахнулся?

Но автомобиль остановился через несколько метров. Бедный водитель вышел, оглядел колеса и выругался так громко, что несколько ворон взметнулись в воздух.

Чувство в груди успокоилось и замолчало. Он справился.

Развернувшись, Артур пошел прочь, обогнул детский сад, срезал через несколько дворов и вышел на дорогу, ведущую домой.

Он обязательно ляжет спать, как только вернется. Но сначала позавтракает. Шесть утра. В это время еще работают те, кто ушел на ночные дежурства. Или жаворонки. Есть у них в Хранилище несколько жаворонков, которые работают с пяти утра, но к трем часа дня их уже ни на что не подвигнуть.

Наспех позавтракав, Артур налил себе кофе и решил все- таки выйти во двор.

Он любил ранние утра. Тишина, солнце только- только поднимается, тихий, безлюдный рассвет, птицы поют. В такие моменты хочется жить. Правда, чтобы наблюдать рассвет, нужно ложиться спать не за полночь, поэтому любовь к ранним утрам оставалась в мечтах.

Выйдя из дома, Артур обнаружил отца. Тот сидел на скамье у входа и курил, подставив лицо теплому утреннему солнцу. Кроме него больше никого не было.

– Доброе утро, – едва улыбнулся отец.

Артур помялся, но все- таки подсел к нему. После вчерашнего разговора у него все еще не было настроения оставаться с главой один на один.

– Доброе, – буркнул Артур, роясь в карманах.

– Все еще дуешься?

– Нет.

Отец не смотрел на него, усмехнулся.

– Тебе нет смысла обижаться на меня.

– Да, да, да, – закивал парень. – Ты глава и твои решения не обсуждаются.

– Ты знаешь, что у меня не было выбора.

– Был!

Александр опустил голову, открыл глаза и строго посмотрел на сына. Артур поежился, как в детстве, но взгляда не отвел.

– Артур. Мы можем сколько угодно спорить, но я не изменю своего решения.

– Кирилл мечтает отомстить тебе, ты же знаешь!

Отец рассмеялся, покачал головой.

– Кирилл много чего говорил. Он и уйти угрожал, и к Небесным переметнуться, и убить нас всех. Ты же знаешь, что дальше слов его дела не заходят.

– Почему именно Алису ему? Тетя Люба… черт! Любовь Андреевна участвовала в процессе против его отца! Ты же знаешь, что это может быть опасно…

Александр поджал губы и покачал головой.

– Кирилл думает, что я отношусь к нему предвзято из- за отца. Хотя я считаю, что ни один ребенок не должен пострадать за грехи родителя, он считает по- другому.

Артур задумчиво смотрел на главу. Ему хотелось спорить до посинения, кричать, доказывать, но отец не будет слушать. Придется затаиться и выжидать подходящего момента. А Артур ненавидит ждать.

– То есть… – произнес он. – Давая ему не просто ученика, а Алису…

Отец тепло улыбнулся и кивнул, побуждая продолжать.

– Ты даешь ему искупиться, что ли?

– Ему это не нужно. Я просто пытаюсь показать ему, что отношусь к нему так же, как и к другим. Если бы я отдал Алису тебе, он бы что сказал?

– Что все ясно, сын главы, как всегда, в фаворе.

– Да.

Артур нахмурился, пытаясь понять логику отца.

– То есть… Да нет, пап, он не поймет. Он за столько лет не понял, а тут…

– Я не теряю надежды…

Он хотел бы сказать, что отец зря это делает, что Кирилл не исправится, что он тупой, что не понимает, даже когда говорят в лоб… Много чего стоило бы сказать, но Артур не решился. Вместо этого только кивнул. Кирилл всю жизнь боялся своего строгого, не знающего любви отца, но сам становился таким же: грубым, злым, не признающим чужое мнение. Возможно, будь у него другой характер, они с Артуром остались бы лучшими друзьями.

– Когда отец расскажет ему, за что сидит на самом деле?