Хранитель древностей

- А если не знаешь, так и не говори, - сказал он резко. - Это не Чапаева снимают, а тех, кто с ним сняты. Советский музей не должен превращаться в галерею врагов народа, а на этой фотографии враги есть. Чапаев не мог их знать, а мы знаем. И ты, вместо того чтоб кричать да размахивать, подошел бы ко мне и все сразу узнал.

Я взглянул на Клару, она делала мне знак глазами. Но я сейчас же отвернулся.

- Ладно, - сказал я, - пускай вместе с Чапаевым сидели враги, но чабаны-то при чем? Их-то зачем срывать со стены? Мы вот пишем о наших лучших людях, что они строители социализма, так за что же их так с гвоздя да об пол? Строителей-то?

- Ну, ты говори, да не заговаривайся, - грозно поднялся директор и так стиснул пресс-папье, что у него позеленели пальцы. - Ты отдаешь себе отчет, что говоришь?

- Я-то отдаю, - сказал я, тоже зажигаясь, - а вот те, кто по вашему приказанию обдирает стены, вот те-то... Вот Клара знает, что она там науродовала. Клара, ну...

- Бога ради, - быстро сказала Клара своим мягким, певучим голосом. Бога ради...

Директор секунду гневно смотрел на меня, потом снял телефонную трубку, вызвал дежурного и приказал ему немедленно разыскать и послать к нему Зою Михайловну. Потом снова опустился в кресло и принялся читать какую-то бумагу. На меня он уже не смотрел. В кабинете наступило неловкое молчание. Я подошел к дивану и сел рядом с Кларой. Она взглянула на меня и чуть укоризненно качнула головой. И тут вошла массовичка. Она была красная, распаренная, пыльная. Белая узкая блузка (она всегда носила такие, что у нее все выпирало) потемнела под мышками.

- А я только что собиралась идти к вам, - сказала она. - Ну, в основном наверху, кончили. Сейчас звонили из двенадцатой школы. Заведующий учебной частью просит нас...

- Постойте. - Директор взял со стола портрет Кастанье. - Кто это такой?

- Царский чиновник, - ответила массовичка.

- А какой именно? Она замешкалась.

- Не знаете?

- Нет, но...

- Так зачем же вы его сняли? - Директор положил портрет на стол. - Надо будет сейчас же повесить на прежнее место.

Массовичка быстро взглянула на меня. Я молчал и глядел на пол. Клара за моей спиной протянула тонкую сильную руку и сильно сжала мне запястье.

- Товарищ директор, - вдруг горячо взмолилась массовичка, - ведь я отвечаю за идеологическую работу в музее. Так?

- Ну?

- И вы меня сами рекомендовали в ряды сочувствующих, так? Так как же я могу допустить, чтоб в музее, где я провожу экскурсии, на видном месте торчал царский сатрап во всех своих регалиях? Ведь это реакционный ученый, шовинист, черносотенец. Его не знает никто, кроме нашего ученого сотрудника, он откопал его неизвестно у кого и где и взял в экспозицию. Вот спрашивают меня школьники: что это за генерал? Зачем он здесь? Что я должна отвечать?

- А до сих пор что отвечали? - спросил я.

- Ничего. Я молчала, - горестно улыбнулась массовичка и развела руками.

- Ну и молчите, - сказал я. - Кто грамотный, тот прочтет текстовку, там все написано - кто такой этот Кастанье, что он сделал, какие у него книги и даже откуда взята фотография.

Опять наступило молчание.

- Так вот, Зоя Михайловна, фотографию нужно сейчас же повесить обратно, - приказал директор. - И вот мне говорят, что вы и в других отделах что-то поснимали. Кого вы там сняли?

- Товарищ директор.

Массовичка расстроенно взглянула на директора. Он молчал, она перевела глаза на меня, я улыбнулся, и тут она вдруг вскинула голову и сказала величественно:

- Да, я сняла! Сняла на свою ответственность несколько подозрительных мне фотографий. Я считаю: мы должны быть бдительны, товарищ директор! Вы знаете, сколько в наших хозяйственных органах разоблачено за последнее время вредителей? Разве мы их всех знаем в лицо? К нам приезжают люди со всего Казахстана. Что ж они скажут, когда увидят у нас в экспозиции какого-нибудь националиста или вредителя? Он хлеб клещом заражал, а мы его рядом с Лысенко повесили. Вот недавно был такой случай... Клара Фазулаевна присутствовала.

Тут уж я сжал руку Клары, и она молча отвернулась.

- Ну, Клара Фазулаевна тут, положим, ни при чем, - сказал директор, проследив за мной глазами. - Случаи, конечно, могут быть всякие, все их все равно не предусмотришь. Но вот одно я уж предвижу. Позвонят мне, скажем, завтра из крайкома и скажут: "Вот сидит сейчас у меня знатный стахановец, жалуется на то, что ты, директор, его портрет сорвал да в помойку отправил. Ты что ж, друг хороший, хочешь в музее одни голые стены оставить, так тебе спокойнее? Что ты врагов повыкидывал, скажут мне, это ты хорошо сделал, но зачем же ты, дундук, и героев на одну свалку с врагами отправляешь?" Что я отвечу на это? Что у меня завелась такая сверхбдительная массовичка, что решила уже никому не верить? Покойники, мол, это дело твердое, а вот живые-то... кто их там знает... Так, что ли? Она молчала.

- Так вот я вас очень прошу - восстановите все, как было! И сделайте это сейчас же. Она молчала.

- Сейчас же, Зоя Михайловна, очень вас прошу. Вот Клара Фазулаевна вам поможет.

- Сделаем, - коротко ответила Клара и поднялась с дивана.