Хранитель древностей

- Пойдем, - устало вздохнул Потапов. - Конечно, пойдем. У меня теперь только один путь - являться. Вот с этой самой штуковиной и пойду. Эх, не сумел я тогда отстоять брата Петьку. Не сумел. Оробел, струсил. Думал свою шкуру спасти. А вон видишь, что вышло. - Он снова наклонился, взял змея и стал засовывать его в мешок. - Всю жизнь он мне взбаламутил, из-за него покой потерял. Ведь знаешь всех, всех рабочих перетаскали на допросы. И что им надо? Ведь я снес бумагу, что мне германцы прислали. Поблагодарил этот длинный, что со мной водку трескал! Сначала ты, говорит, "советский человек", а потом: "Расскажи, с какой целью агитируешь население насчет Бовы-конструктора. Скажешь - простим. Нет - пеняй на себя. Значит, сколько тебе ни говори, ты все равно ведешь свою линию". - "Да какую такую свою линию я веду, какая такая линия? Зачем она мне нужна?" - "Хорошо! А брат у тебя где?" - "А это вам лучше знать! Вы его забрали". - "А ты как будто ничего уже и не знаешь. Мужичок-серячок! Брат он тебе, мать твою, или нет?" - "Брат! Брат, единокровный брат он мой, Петька! И знаю - ничего он не делал, никаких клещей в банке с собой не носил, и хлеб им не заражал, и к консулу не ездил. Все это одна ваша агитация". - "Ах, вот как ты заговорил, ты теперь за брата заступаешься, вражина! Значит, тебе враг, вредитель, шпион, диверсант дороже советской власти, да?! Да разве органы зря кого забирают? А ты знаешь, где ты находишься? Контрреволюционер! Антисоветчик! Японская морда! Встать! Марш в коридор! Посиди подумай!" Вот и весь разговор со мной. А что я сделал? Кому я что перешел? Что ж, неужели все это правда, что он творит, а? Ты умный, скажи.

Он говорил теперь тихо, печально разводя руками. Я ему ничего не ответил. Он постоял, подумал, помолчал и вздохнул.

- Думаю-думаю и ничего придумать не могу, какой враг все это устраивает, на что он людей толкает? Зачем все это ему? Вот и ты боишься! Стоишь молчишь. Ну хорошо, не надо. - Он посмотрел на племянницу. - Водку-то захватила или опять тетя Маня не дала? - спросил он хмуро.

- Захватила, - ответила племянница, - два поллитра даже, да вот и они...

- О, - сразу встрепенулся бригадир, - неужто два? А закуску?

- Взяла колбасы да полбуханки...

- Вот это чисто! - сказал бригадир. - Это ты чисто одумала. Это прямо можно сказать, что молодец девка! В самый, самый цвет мне попала. Эх, напьюсь! А стаканы есть? Ну-ну! - И он восхищенно развел руками. - Вот какому-то счастливому жена будет... Ну, тогда садись с нами. Садись... Сейчас мы это дело воспроизведем в большом масштабе. Садись, что стоишь? Сдвинь змея к чертовой матери и садись. Дашка, давай приготовляй все. Ну, как ты думаешь, - обратился он ко мне, - возьмут меня или нет?

- Да за что же? - сказал я. - Теперь все в порядке, ты ничего не врал. Доказательство налицо - вот он, удав-то! Завтра стащим его в город, и все.

- А я, брат, где? Я тоже вот он! - усмехнулся Потапов. - Заберет он меня - и следа не найдешь. Ну, ладно, что там говорить, все равно идти надо.

Куда мы шли? Зачем мы шли? Кому мы несли этого дохлого змея, и не удава даже, а самого обыкновенного туркменского полоза - никто из нас ничего на это ответить не мог. В общем, шли в город "являться", как сказал Потапов. Солнце палило вовсю. Шоссе разогрелось так, что в нем отпечатывались следы. Пахло резиной и асфальтом. Это в августе в горах Алатау! Я был уверен, что бригадира посадят, и молчал. Молчал и он. На третьем или четвертом километре нам, наконец, повезло. Попался знакомый шофер, и мы как-то очень быстро, тары-бары, трали-вали ("А где теперь Петька Гвоздев? А что Маруська, все с тем, косым? А кто ездит с председателем?"), доехали до пивного завода. Здесь начинался город, отсюда Алма-Атинка текла уже по равнине. Тут мы и расстались с Дашей. Она не особенно понимала, что такое происходит, и поэтому покинула нас беззаботно. Бригадир наказал ей ждать его до утра (тетке пока ничего не говорить), а в обед бежать к председателю и сказать ему, что вот Иван Семеныч убил казенного удава и пошел с ним ("Напиши куда! Адрес"), да и не пришел до сих пор. Так не случилось уж что?

Итак, мы простились на мосту. Даша ушла, помахав нам рукой, а мы остались ждать попутной. Бригадир сидел на перилах моста в пыльных сапогах, что-то посвистывал и листал самодельную записную книжку в желтой картонке. Потом вытащил зеленую бумажку и потряс ею.

- Вот она, родная! Живые пол-литра, - сказал он.

- Да деньги и у меня есть, - проворчал я.

- Да? - Он сразу оживился и поднял мешок. - Ну тогда пошли напрямик. Здесь по дороге на мельнице "Смычка" есть шашлычная. Там и машину подцепим. Пойдем!