Хранитель источника

Извозчик был человеком пожилым. Лет так семидесяти, лысеющим с короткой бородкой. Одет был в поношенные, выстиранные вещи. Хотя волы у него были крупными, упитанными. На еду для них не скупились.

– Чего надо? – буркнул старик, сплюнув на землю. Доброжелательность явно была не его качеством.

– В Митеринг? – спокойно спросил Рэндвел, не обращая на грубость извозчика никакого внимания.

– Ну, допустим. Вам то что? – дед настороженно осматривал то меня, то Рэндвела.

– Плачу два серебряка, если довезёте нас до города.

Извозчик помолчал, наверное, прикидывал выгодно ему или нет. Ещё раз, окинув нас взглядом, почесал затылок.

– Пьяная? – спросил он у Рэндвела, посматривая на то, как меня шатало.

– Устала с дороги, ещё и ботинки трут.

– Ну да, – рассмеялся старик глядя на мои ноги. – Ты красавчик своей леди туфли бы лучше купил. Что же она ходит у тебя в мужицких башмаках? Хотя ты вообще босой, о чём тут ещё говорить. Дело ваше. Плата вперёд. Ты сядешь рядом со мной, леди сзади в повозке. Украдёшь что-нибудь из вещей, пожалеешь.

Последние слова уже предназначались мне. Рэндвел протянул ему пару монет, и извозчик с довольным видом тут же убрал их за пазуху. Парень помог мне подняться в повозку, где я естественно оступилась и уселась своей пятой точкой, прям ему на голову. Всё-таки затолкав меня наверх, он поставил рядом наши рюкзаки и, не сказав ни слова, пошёл к извозчику, оставив меня с красным от стыда лицом и смешанными чувствами. Через мгновение повозка тронулась и я, дав себе волю, решила немного вздремнуть, пока была такая возможность.

Сквозь сон я слышала разговоры Рэндвела со стариком. Последний задавал много вопросов, может, был любопытен, а может просто от одиночества и нехватки общения интересовался. Парень отвечал сдержанно и уклончиво, но последнее, что я услышала, как он назвал меня своей женой.

«Женой? Боже упаси!»

Когда повозка резко остановилась, я тут же проснулась. Голова побаливала, ноги ныли, а это был только первый день пути. Я думала, что после происшествия с его лицом и моей задницей, Рэндвел не захочет мне больше помогать. Но он, как обычно, не произнося ни слова обхватив меня за талию, спустил с повозки на землю и взял наши рюкзаки.

– Спасибо, что подвёз Бинар, осторожнее с разбойниками на дорогах, – Рэндвел махнул на прощание старику.

– И вам хорошего дня молодые, – расплылся в улыбке старый извозчик.

Походу дорога до города сдружила их. Коротко попрощавшись с ним, мы двинули с Рэндвелом на главную городскую улицу. Там в самом разгаре проходила ярмарка. Повсюду был шум, крики, кучи народу, которые толкались, как стадо баранов. Чтобы не потеряться, я ухватилась за плащ Рэндвела и шла максимально близко к нему. Лавочники кричали, зазывали к себе народ. Моя голова разболелась ещё больше. В толпе было нечем дышать, а крики и шум сводили с ума. До меня стали доноситься запахи аромамасла, приправ, свежей выпечки. В желудке началась война, а под ложечкой засосало.

Внезапно Рэндвел свернул в лавочку, стоявшую подальше от остальных. Чего только в ней не было. Дешёвые украшения, глиняные горшки, яркие ленты и ткани, какие-то обереги и амулеты и кучи всевозможной обуви. Я тут же отпустила его плащ и, подбежав к обуви, загнулась раком, рассматривая чудные туфли с синими лентами. Мой взгляд неожиданно упал на длинные сапоги стоявшие подальше. Рука невольно потянулась к ним, но меня опередили.

Щуплый лавочник с хитрыми глазами протянул мне сапоги, похотливо улыбаясь. От этой улыбки бросило в дрожь, но сапоги я всё же взяла.

– Смотри-смотри моя прелестница. Это чудные сапожки, такие нигде не сыщешь Они в единственном экземпляре. Посмотри только какая кожа, какие вставки. Эльфийская работа, – щебетал лавочник, не переставая. – И цена на них довольно скромная, всего три золотых.

– Сколько? – с возмущением воскликнул Рэндвел. – А не многовато ли? И ты что думаешь, я эльфийскую работу от вашей людской не отличу? В этих сапогах нет ничего, за что стоило бы заплатить золотом.

Было заметно, что торговец растерялся. Вероятно, он не ожидал увидеть, что я пришла не одна, а в сопровождение эльфа.

– Ну как же? – противно пропищал лавочник. – Это кожа толсторога, самая прочная во всём Ривере. И при этом самая мягкая. А посмотри на подошву, такую и за десять лет не истопчешь.

– Десять лет? – с возмущением возразил парень. – Да их на месяц хватило бы! Причём самая мягкая кожа у кирчинского многоклюва, а кожа толсторога ему и в подмётки не годится.

Рэндвел ещё долго припирался с торговцем, но мне было всё равно. Эти сапоги поразили меня в самое сердце, и я желала их. А если я чего-то хотела, то всегда это получала. Они были невероятно красивыми, длиною до колен и действительно очень мягкими. У них был острый носок и подошва на небольшом каблучке. Дополняли всё пряжки с ремнями, но были больше для красоты, чем для удобства.

– Бартер, – вырвалось у меня. – У вас есть обмен?

Лавочник хитро прищурился, и пошло оскалился.

– А что такая красавица может мне предложить? – сказал он, улыбаясь во весь рот, демонстрируя отсутствие почти половины зубов.